ПО ПОВОДУ ВНУТРЕННИХЪ ВОПРОСОВЪ.

Кому неизвѣстна задолженность частнаго землевладѣнія, кто не слыхалъ о затруднительномъ положеніи нашихъ земельныхъ банковъ и не читалъ періодически появляющихся въ газетахъ длинныхъ списковъ имѣній, назначаемыхъ на торги. Съ одной стороны, возвышенная оцѣнка земель, а съ другой — направленіе кредита на совершенно постороннія земледѣлію цѣли поставили и банки и землевладѣльцевъ въ самое неловкое положеніе. Капиталы, ушедшіе не на сельско-хозяйственныя улучшенія, не на прочную постановку хозяйства, а на разныя спекулятивныя предпріятія, которыхъ во время недавней предпринимательской горячки, совпавшей съ учрежденіемъ земельныхъ банковъ, было такъ много, а то и просто прожитые во славу земельныхъ банковъ, требуютъ уплаты по нимъ процентовъ. Размѣры этихъ процентовъ, благодаря возвышенной оцѣнкѣ земель и дальнѣйшему уменьшенію ихъ производительности, часто поглощаютъ половину, двѣ трети и болѣе доходовъ имѣній, а нерѣдко для исполненія обязательствъ передъ банкомъ не хватаетъ и всѣхъ доходовъ имѣнія. Землевладѣлецъ, которому кромѣ того нужно еще жить, передъ наступленiемъ срока платежей бываетъ поставленъ въ самое тягостное положеніе; чтобы достать для уплаты процентовъ иногда самую ничтожную сумму, онъ сплошь и рядомъ продаетъ нужный для хозяйства скотъ, безъ котораго хозяйство его становится еще хуже, вступаетъ въ тяжелыя долговыя обязательства, прибѣгаетъ ко второй закладной и т. п. Огромное количество банковыхъ платежей производится обыкновенно или за нѣсколько дней до торговъ или въ самый день торговъ, что прямо указываетъ на недостатокъ средствъ у землевладѣльцевъ, потому что не выгодно ли въ самомъ дѣлѣ прибавлять къ процентамъ еще пени за просрочку и расходъ на публикацiю. Очень возможно, что всѣ эти лишніе расходы избавляютъ неисправнаго должника отъ еще большихъ потерь, которыя онъ понесъ бы въ случаѣ несвоевременной продажи хлѣба, скота, сельско-хозяйственнаго инвентаря и другой движимости; но все это, тѣмъ не менѣе, указываетъ на стѣсненное положеніе заемщиковъ. Прежде допустить имѣніе и себя до публикацiи считалось необыкновеннымъ стыдомъ, даже позоромъ; теперь это стало самою обыкновенною вещью, которой не конфузится ни носитель самой аристократической фамиліи, ни менѣе знатный владѣлецъ огромныхъ территорій, гордившійся славою своего богатства и противуполагавшій его знатности происхожденія. Съ другой стороны, поставлены въ затруднительное положеніе и банки. Мы неоднократно останавливались на фактѣ ничтожной цифры имѣній, продающихся съ торговъ, и огромной цифры имѣній, остающихся за банками, съ которыми они не знаютъ что дѣлать и потому вынуждены прибѣгать къ дальнѣйшимъ отсрочкамъ, особымъ соглашеніямъ съ владѣльцами или по пріисканію такихъ покупателей, которые никогда к не думали заниматься селъскимъ хозяйствомъ, не чувствуютъ къ нему ни малѣйшей склонности, не знаютъ его и берутъ имѣніе только потому, что оно достается безъ копейки денегъ. Нерѣдко на торгахъ за имѣніе не предлагаютъ нетолько суммы, въ которую оно оцѣнено, но даже суммы, выданной въ ссуду; нерѣдко новые собственники имѣній, пріобрѣтаемыхъ при помощи банковъ, пріобрѣтаютъ ихъ только для того, чтобы, въ свою очередь, оказаться черезъ нѣсколько лѣтъ несостоятельными, уложивъ туда свои сбереженія и не осиливъ въ концѣ-концовъ платежей; нерѣдко пріобрѣтателями имѣній являются такого рода предприниматели, которые, пользуясь недосмотрами, недомолвками и разными обходами закона, опустошаютъ имѣніе и затѣмъ бросаютъ его. Конечно, банки могли бы и сами вести хозяйство въ оставшихся за ними имѣніяхъ, при помощи управляющихъ, подобно тому, какъ это часто дѣлается въ большихъ имѣніяхъ, владѣльцы которыхъ въ нихъ не живутъ и даже никогда не бываютъ. Объ этомъ между банковыми дѣятелями не разъ заходила рѣчь, но все это до такой степени усложнило бы и безъ того сложныя и запутанныя ихъ операціи, все это, при запущенности имѣній, неожиданности оборотныхъ затратъ и неустойчивости сельско-хозяйственнаго положенiя, сопряжено вообще съ такимъ большимъ рискомъ для капитала, что банки отказываются отъ посѣвовъ ржи и пшеницы. И слава Богу, конечно, что они отказываются, потому что не трудно понять, что на практикѣ ихъ хозяйство свелось бы вовсе не къ агрономическимъ улучшеніямъ и даже не къ капиталистическому способу хозяйства, съ машинами и дешевыми рабочими, а просто къ отдачѣ земель въ аренду крестьянамъ, по большей части, на одинъ посѣвъ и по цѣнамъ, значительно превышающимъ нормальную доходность земель, т. е. свелось бы къ порядку, который во многихъ мѣстахъ процвѣтаетъ и теперь и который нисколько не лучше капиталистическаго. Будучи въ строгомъ смыслѣ слова, въ основѣ своей, капиталистическимъ порядкомъ, порядокъ этотъ и въ агрономическомъ и въ экономическомъ отношеніяхъ уступаетъ ему и является порядкомъ крайне невыгоднымъ, какъ для народа, такъ и для государства. Улучшеній въ хозяйствѣ никакихъ не производится: машинъ, которыя могли бы служить образцомъ для крестьянъ, не вводится, а между тѣмъ цѣны на трудъ незамѣтно понижаются ниже самыхъ дешевыхъ рыночныхъ цѣнъ, (при высокихъ арендахъ крестьянинъ часто совсѣмъ не цѣнитъ своего труда или получаетъ въ вознагражденіе за трудъ и рискъ посѣва одну только солому), наконецъ, весь рискъ сельскаго хозяйства, со всею зависимостью его отъ разныхъ случайностей, перекладывается съ капитала на тотъ же трудъ. Регулированіе арендныхъ цѣнъ является крайнею необходимостью. Вопросъ объ арендныхъ цѣнахъ есть одинъ изъ серьёзныхъ законодательныхъ вопросовъ ближайшаго будущаго. Но здѣсь у насъ идетъ рѣчь не объ этомъ, а о земельныхъ банкахъ и заемщикахъ. Обѣ стороны запутаны другъ другомъ и недовольны другъ другомъ. Обѣ стороны очень часто ничего иного не желали бы, какъ только быть распутанными. Но, какъ ихъ распутать и кто, кромѣ государства, можетъ ихъ распутать? Учрежденіе крестьянскаго земельнаго банка могло сослужить тутъ службу и явиться однимъ изъ средствъ для такого распутыванія, въ особенности, если не принимать въ соображеніе вопроса о томъ — выгодно ли это будетъ для крестьянъ. Такъ нѣкоторые изъ заинтересованныхъ сторонъ и смотрѣли на этотъ банкъ, встрѣчая слухъ объ его устройствѣ сочувствіемъ, несмотря на то, что были принципіальными противниками расширенія крестьянскаго землевладѣнія и всякихъ содѣйствующихъ этому мѣръ и учрежденій; но открытіе дѣятельности банка лишь въ нѣкоторыхъ губерніяхъ и ограниченіе его операцій и капитала, далеко не оправдали ихъ ожиданій. Поэтому тягостное состояніе продолжалось, и рѣчь о дополнительныхъ займахъ, о новыхъ акцiонерныхъ банкахъ, о краткосрочномъ кредитѣ, о спеціально дворянскихъ банкахъ, рядомъ съ другими, существующими теперь общественными банками и т. д. не прерывалось. Въ особенности заслуживаетъ вниманія въ этихъ дѣлахъ то, что они во всей ихъ совокупности не пріурочивались спеціально къ какимъ-нибудь опредѣленнымъ сельскохозяйственнымъ цѣлямъ или какимъ-нибудь новымъ экономическимъ задачамъ, какъ это обыкновенно бываетъ, при возникновеніи новыхъ кредитныхъ учрежденій, когда нарождается настоятельная потребность въ извѣстнаго рода кредитѣ. Они, правда, мотивировались нуждами сельскаго хозяйства вообще, но какими именно нуждами неизвѣстно, такъ что позволительно думать, а при извѣстной внимательности къ экономическому положенію страны и съ увѣренностью заключить, что мотивировались они, если не исключительно, то прежде всего нуждою, нуждою всестороннею, стремленіемъ выйдти изъ запутаннаго положенія и развязаться съ истекшими уже и текущими платежами. Еслибы необходимая для этого сумма могла, напр., свалиться съ неба или явиться какимъ-нибудь инымъ путемъ, въ родѣ выкупныхъ свидѣтельствъ или дополнительныхъ выкупныхъ платежей, то это было бы, конечно, самое лучшее и тогда, пожалуй, на нѣкоторое время умолкли бы и толки о кредитѣ и не понадобилось бы новыхъ кредитныхъ операцій и учрежденій, а еслибы стала заходить объ этомъ рѣчь, то вѣроятно, она мотивировалась бы болѣе опредѣленными цѣлями. Еслибы при этихъ условіяхъ появился доступный кредитъ, то, можетъ быть, что-нибудь и дѣйствительно было бы сдѣлано для улучшенiя сельскаго хозяйства; теперь же главная задача въ томъ, чтобы расплатиться, развязаться, выпутаться изъ запутаннаго положенія. Несомнѣнно, что черезъ нѣкоторое время вновь возникнуть толки о кредитѣ, но не менѣе несомнѣнно, что къ тому времени опять накопится новая масса платежей и для хозяйственныхъ улучшеній опять денегъ не останется.

При такихъ-то вотъ обстоятельствахъ, подъ вліяніемъ главнымъ образомъ именно такого рода нужды, нужды несомнѣнно настоятельной, но съ производительными цѣлями имѣющей мало общаго, появилось въ началѣ іюля новое положеніе объ учетѣ въ государственномъ банкѣ соло-векселей землевладѣльцевъ, о которомъ мы обѣщали поговорить прошлый разъ.

Новое положеніе предоставляетъ государственному банку, его конторамъ и отдѣленіямъ открывать кредитъ землевладѣльцамъ пОДЪ соло-векселя, т. е. подъ векселя съ одною подписью векселедателя, срокомъ не свыше девяти мѣсяцевъ, причемъ требуется со стороны заемщиковъ представленіе залоговыхъ свидѣтельствъ, а на имѣнія ихъ накладываются запрещенія въ размѣрѣ назначеннаго имъ кредита. Статья II положенія опредѣляетъ, что «залоговое свидѣтельство служитъ обезпеченіемъ открытаго кредита на все то время, въ теченіи котораго землевладѣлецъ будетъ пользоваться кредитомъ, или въ полной назначенной суммѣ, или въ части таковой, выдавая государственному банку, его конторамъ и отдѣленіямъ соло-векселя, производя по нимъ уплату и выдавая оные вновь». Для опредѣленія кредитоспособности землевладѣльцевъ и опредѣленія размѣровъ кредита, въ учетные комитеты государственнаго банка, его конторъ и отдѣленій «приглашаются правленіемъ государственнаго банка, по соглашенію съ мѣстными предводителями дворянства и предсѣдателями земскихъ управъ, съ утвержденія министерства финансовъ, отъ 2 до 4 землевладѣльцевъ, пользующихся общимъ довѣріемъ и знакомыхъ съ положеніемъ сельскаго хозяйства въ губерніи» (ст. IV). Взысканiя по соло-векселямъ, въ случаѣ неуплаты ссуды въ срокъ, производятся банкомъ и его отдѣленіями на общемъ основаніи вексельнаго устава со всякаго принадлежащаго должнику имущества, и въ томъ случаѣ, когда взысканіе будетъ обращено на представленное въ обезпеченiе кредита имѣніе, государственный банкъ пользуется «преимущественнымъ правомъ удовлетворенія изъ вырученной черезъ продажу имѣнія суммы предъ всѣми другими кредиторами владѣльца, за исключеніемъ лишь тѣхъ изъ нихъ, которыхъ обязательства обезпечены запрещеніемъ или залогомъ на имѣнія до наложенія на послѣднее по залоговому свидѣтельству запрещенія въ пользу банка, а также недоимокъ въ податяхъ и сборахъ» (ст. V). Указаніе конторъ и отдѣленій государственнаго банка, изъ которыхъ могутъ быть производимы ссуды подъ соло-векселя, предоставляется г. министру финансовъ, снабжающему въ такомъ случаѣ упомянутыя учрежденiя особою инструкціею («Прав. Вѣстн.», № 144, 83 г.).

Прежде всего не мѣшаетъ замѣтить, что новый законъ этотъ подалъ поводъ къ совершенно различному толкованію самаго его существа двумя большими петербургскими газетами. «Новое Время», вдавшись въ весьма основательныя размышленія о томъ, что государственному банку придется выбирать одно изъ двухъ: или отказывать въ кредитѣ землевладѣльцамъ, имѣнія которыхъ обременены долгами, или снисходительно относиться къ требуемому новымъ закономъ имущественному обезпеченію и подвергаться риску значительныхъ убытковъ, въ случаѣ ихъ несостоятельности, высказалось съ увѣренностью, что «для потерявшихъ подъ собою всякую почву землевладѣльцевъ краткосрочный кредитъ будетъ недоступенъ» и что «не этихъ землевладѣльцевъ, конечно, будетъ поддерживать кредитъ государственнаго банка», а тѣхъ, которые не обременены долгами. «Новости» же, признавъ такое толкованіе поверхностнымъ, полагали какъ разъ наоборотъ, что кредитъ долженъ и будетъ оказываться именно тѣмъ землевладѣльцамъ, имѣнія которыхъ заложены и обременены долгами, потому что люди состоятельные достаточно обезпечены оборотными капиталами и безъ банка и имѣютъ къ тому же возможность займа путемъ залога своихъ незаложенныхъ имѣній (№ 3 іюля, 83 г.). Статья V новаго закона, дѣйствителъно, ничего не говорить объ отказѣ въ кредитѣ владѣльцамъ заложенныхъ имѣній. Устанавливая для государственнаго банка преимущества при взысканіяхъ по соло-векселямъ, статья эта опредѣленно говоритъ: государственный банкъ пользуется преимущественнымъ правомъ удовлетворенiя передъ всѣми другими кредиторами владѣльца, за исключеніемъ тѣхъ изъ нихъ, которыхъ обязательства обезпечены запрещеніемъ или залогомъ на имѣніе до наложенія на послѣднее по залоговому свидѣтельству запрещенiя въ пользу банка. Другими словами, нетолько залогъ имѣнія въ банкѣ, но и перезалогъ его въ частныя руки, а равно и другія долговыя обязательства не могутъ служить препятствіемъ кредиту по соло-векселямъ; мало того, если по обязательствамъ этимъ будетъ наложено на имѣніе запрещенiе, то они будутъ пользоваться при взысканіи преимуществами даже передъ государственнымъ банкомъ. Ясное дѣло что «Новое Время» коментировало новый законъ, въ отношеніи его буквы, невѣрно. Оно очевидно желало вложить въ него большія или маленькія гарантіи для обезпеченности кредита и уменьшенія риска государственнаго банка, который, въ свою очередь, какъ сейчасъ увидимъ, пожелалъ достигнуть того же самаго косвеннымъ путемъ. Разъ открывается вексельный кредитъ, нельзя и требовать, чтобы онъ былъ непремѣнно обезпеченъ имуществомъ. Имущественная состоятельность кредитующагося лица тутъ уже отходитъ на второй планъ. Вексельный кредитъ, въ противуположность кредиту зологовому, есть кредитъ всегда непокрытый, по крайней мѣрѣ, непосредственно не покрытый тѣмъ или инымъ имуществомъ. Положимъ, что новый законъ совмѣстилъ воедино оба эти вида кредита, существенно отличные другъ отъ друга; но вопросъ о гарантіяхъ и уменьшенія риска для банка — вовсе не праздный вопросъ, который пріобрѣтаетъ тѣмъ большее значеніе, когда съ имущественною несостоятельностью кредитующагося лица совпадаетъ и его производственная несостоятельность, выражающаяся въ недостаточной предпріимчивости, въ недостаточной прочности, и иногда и въ полномъ отсутствiи промышленной или торговой дѣятельности, являющейся главнымъ обезпеченіемъ банковаго кредита. — Размѣръ ссудъ подъ соло-векселя будетъ зависѣть не отъ большей или меньшей задолженности имѣній, а отъ опредѣленія кредитоспособности землевладѣльцевъ учетнымъ комитетомъ, который будетъ, вѣроятно, принимать во вниманіе и эту задолженность, но главнымъ образомъ будетъ руководствоваться, конечно, размѣромъ имѣній, количествомъ заключающихся въ нихъ десятинъ земли (о существованiи закладныхъ второй и третьей, и вообще о частныхъ обязательствахъ онъ можетъ и не знать), великолѣпіемъ построекъ, количествомъ бросаемыхъ на вѣтеръ денегъ, и т. д. Случаевъ ошибокъ, а можетъ быть и пристрастія, вѣроятно, будетъ не мало, не меньше, по крайней мѣрѣ, чѣмъ было и въ частныхъ земельныхъ банкахъ и въ обществахъ взаимнаго кредита. — Вѣроятно, не мало будетъ случаевъ и потерь, потерь не столько вслѣдствіе злоупотребленій, сколько вслѣдствіе обремененія имѣній платежами и не вполнѣ производительнаго употребленія капиталовъ, что еще увеличитъ задолженность имѣній, которой они въ концѣ концовъ не вынесутъ. Предвидя все это, а также опасаясь, вѣроятно, сильнаго спроса на ссуды, могущаго неблагопріятно отразиться на нашемъ финансовомъ положеніи вообще, государственный банкъ, за ненахожденіемъ въ новомъ законѣ прямыхъ гарантій, обратился, какъ мы сказали, къ достиженію этихъ гарантій косвеннымъ путемъ, а именно: къ ограниченію кредита по соло-векселямъ maximum'омъ въ 10,000 р. на одно лицо. — Такимъ образомъ, извѣстная часть землевладѣльцевъ должна будетъ сократить свои надежды и разсчеты, а нѣкоторая часть и совсѣмъ отказаться отъ кредита. Положимъ, что новый законъ не предоставлялъ государственному банку производить по собственному усмотрѣнію такихъ сокращеній кредита; но нельзя сказать, чтобы мѣра эта была совсѣмъ оставлена и можно только пожалѣть, что мѣра эта недостаточна, слишкомъ огульна и т. п. Съ большею частью возраженій, преимущественно частнаго характера, которыя дѣлались въ печати по поводу тѣхъ или иныхъ пробѣловъ въ новомъ законѣ и тѣхъ или иныхъ недоразумѣній, которыя должны возникать при практическомъ его примѣненіи, никоимъ образомъ нельзя согласиться. Такъ, напр., по поводу только что указаннаго ограниченія размѣровъ кредита говорилось, что такимъ образомъ для крупныхъ землевладѣльцевъ законъ о соло-векселяхъ дѣлается какъ бы не существующимъ, а для другой, также значительной части неудобнымъ, потому что владѣльцамъ имѣній вовсе незаложенныхъ или заложенныхъ только въ земельныхъ банкахъ невыгодно обезпечивать незначительный 10-ти-тысячный кредитъ такою земельною собственностью, подъ которую они могутъ получить, по первой или второй закладной, нѣсколько десятковъ тысячь. Но кто же имъ мѣшаетъ получить сначала деньги по закладнымъ, а потомъ обратиться къ государственному кредиту, или пользоваться имъ до тѣхъ поръ, пока въ закладываніи имѣній надобности не предстоитъ, и потомъ прекратить это пользованіе, произвести залогъ и опять возвратиться къ тому же пользованію. — Не болѣе основательно возраженіе и противъ чрезмѣрной краткосрочности кредита. Вексельный кредитъ долгосрочнымъ никогда не бываетъ, да и быть не можетъ, потому что кредитоспособность заемщиковъ постоянно измѣняется. Слишкомъ ужь все это было удобно для кредитующихся и неудобно для кредитныхъ учрежденій и самаго кредита. На практикѣ краткосрочные векселя, вѣроятно, превратятся въ долгосрочные. Дѣло сведется къ переписыванію ихъ и показыванію только денегъ, подобно тому, какъ это дѣлается, напримѣръ, въ ссудосберегательныхъ товариществахъ и другихъ кредитныхъ учрежденіяхъ. Сегодня вы внесете деньги, а завтра опять ихъ получите. Для такой операцiи достать нужныя деньги, разумѣется, нетрудно. Какъ бы только краткосрочный кредитъ не превратился такимъ образомъ даже въ вѣчный... У насъ это возможно. Мы не разъ уже соперничали съ бочкою Данаидъ, и земельный кредитъ можетъ служить ближайшимъ этому подтвержденіемъ. Какъ только съ развитіемъ вексельной операціи начнется такъ-называемое оживленіе промышленности, или, попросту, спекуляція, а она вскорѣ же, вѣроятно, и начнется, такъ смѣло можно будетъ сказать, что капиталы расходуются не на цѣли, для которыхъ предназначались, и что значительная ихъ часть будетъ израсходована непроизводительно. Защитники безграничнаго и ничѣмъ не регулируемаго кредита обыкновенно говорятъ, что земельнаго кредита нечего бояться, такъ какъ земля представляетъ чуть ни не вѣчную стоимость, и приводитъ огромныя цифры гипотекарнаго долга Франціи, Австріи, Италіи (гдѣ земельные долги считаются миліардами) и также Силезіи, гдѣ всѣ имѣнія заложены, Пруссіи, гдѣ имѣнія обременены долгами около 2/з ихъ стоимости, и т. д. Конечно, земля представляетъ стоимость очень устойчивую, но плодородіе ея, безъ необходимыхъ улучшеній, можетъ истощаться, и она можетъ, если не всегда, то на извѣстное время обезцѣниваться. Задолженность европейскаго землевладѣнія, которая все возростаетъ и возростаетъ, въ концѣ-концовъ, вѣроятно, придетъ къ такой точкѣ, находясь на которой, нечего будетъ и думать объ уплатѣ лежащихъ на ней долговыхъ обязательствъ и правильной уплаты по нимъ процентовъ съ погашеніемъ. Дѣло кончится, вѣроятно, націонализаціей земли, т. е. выкупомъ ея правительствомъ, о чемъ и заходитъ уже и тамъ и сямъ рѣчь. Конечно, это вещь такого рода, бояться которой нечего; только путь, по которому Европѣ приходится двигаться къ этому, очень трудный. Частные коммерческіе банки, узнавшіе горькимъ опытомъ, что значитъ опредѣленіе кредитоспособности задолженныхъ заемщиковъ, относятся къ этому вопросу гораздо строже. Вотъ что читаемъ мы, напримѣръ, въ «Новостяхъ» отъ 3-го августа настоящаго года:

«Законъ объ учетѣ solo-векселей землевладѣльцевъ уже начинаетъ обнаруживать свои невыгодныя стороны. По доходящимъ сюда изъ провинціи свѣдѣніямъ, оказывается, что тамошніе частные и общественные банки рѣшили прекратить учетъ векселей землевладѣльцевъ, мотивируя свое рѣшеніе тѣмъ, что кредитоспособность послѣднихъ окончательно исчерпывается ссудами земельныхъ банковъ и отдѣленій государственнаго банка. Между тѣмъ, какъ извѣстно, государственный банкъ, вопреки точному смыслу новаго закона, ограничилъ размѣръ ссудъ подъ solo-векселя maximum-омъ десяти тысячъ рублей, т. е. такою суммою, которого могутъ воспользоваться очень немногіе землевладѣльцы. Выходитъ, что кредитомъ подъ solo-векселя въ государственномъ банкѣ землевладѣльцы воспользоваться не могутъ, а въ частныхъ и общественныхъ банкахъ имъ кредитъ закрытъ лишь въ виду возможности этого учета, которымъ будто бы окончательно исчерпывается ихъ кредитоспособность. Значитъ, вмѣсто услуги, новымъ закономъ оказанъ землевладѣльцамъ прямой вредъ».

Всяко бываетъ, конечно; но частнымъ и общественнымъ банкамъ весьма естественно беречь свои интересы и смотрѣть именно въ ту сторону, куда они смотрятъ. Не станутъ же они изъ одного каприза сокращать свои обороты и лишать себя барышей, а, значитъ, дѣйствительно, кредитоспособность тѣхъ, кому они отказываютъ въ учетѣ, исчерпывается, приходя къ извѣстному предѣлу. Кредитоспособность вовсе не неисчерпаемый какой-нибудь источникъ. Люди такъ-называемыхъ «дѣловыхъ» сферъ, основательно изучившіе теорію и практику долговъ, очень часто говорятъ стереотипную фразу: «быть должнымъ 2-3 тыс. руб. — не хорошо, быть же должнымъ 200 — 300 тыс. руб. нетолько ничего, но даже хорошо, потому что это поддерживаетъ дальнѣйшій вашъ кредитъ»; но, очевидно, что мудрость эта, можетъ быть, въ частныхъ случаяхъ и имѣющая мѣсто, общимъ правиломъ быть не можетъ. Мы не думаемъ, чтобы размѣръ кредита и операцій по соло-векселямъ могъ достигнуть, въ скоромъ времени, особенно значительныхъ размѣровъ. Для этого есть довольно причинъ самыхъ разнообразныхъ; но мы считаемъ новый шагъ въ нашей финансовой политикѣ весьма важнымъ прецедентомъ для будущаго, весьма серьёзнымъ принципіальнымъ шагомъ. Нельзя, разумѣется, не сочувствовать попыткѣ регулировать кредитныя и вообще экономическія и промышленныя отношенія при помощи государственнаго кредита, въ особенности, когда въ основѣ кредитныхъ и промышленныхъ предпріятій будетъ лежать трудъ и дѣйствителъная производительность; но когда вмѣсто нихъ мы будемъ имѣть дѣло съ предпріятіями спекулятивнаго или только показного характера для того, чтобы только доить казну, то, конечно, государственному кредиту предстоитъ огромный рискъ, который хорошихъ послѣдствій имѣть не можетъ. Замѣчательно, что къ привлеченію государственнаго банка къ участію и поддержкѣ частныхъ кредитныхъ учрежденій, къ непосредственной даже поддержкѣ самыхъ промышленныхъ и комерческихъ предпріятій и прежде дѣлалось не мало попытокъ, но никогда, кажется, этихъ попытокъ не было такъ много, какъ за послѣднее время. Въ одномъ, напримѣръ, нынѣшнемъ году въ прессѣ черезъ наши руки прошелъ добрый десятокъ проэктовъ, предлагавшихъ съ рѣдкимъ единодушіемъ то слитіе операцій всѣхъ земельныхъ банковъ въ одну операцію, при ближайшемъ матеріальномъ участіи государственнаго банка, то соединеніе городскихъ банковъ и обществъ взаимнаго кредита съ отдѣленіями и конторами государственнаго банка, при соотвѣтственномъ расширеніи сферы ихъ дѣятельности, и т. п. Не говорилось только ничего о расширеніи собственно народнаго кредита. Когда состоялся новый законъ о землевладѣльческихъ соло-векселяхъ, то нѣкоторыя газеты не замедлили замѣтить, что было бы весьма полезно и справедливо открыть также кредитъ и подъ соло-векселя промышленныхъ и коммерческихъ дѣятелей, котораго они заслуживаютъ и въ которомъ нуждаются не менѣе землевладѣльцевъ. Все это, конечно, прекрасно и довольно складно изложено, но, къ сожалѣнію, проэктирующіе, упуская изъ виду трудъ, упускаютъ изъ виду и еще одно обстоятельство, а именно: достаточно ли будетъ обезпеченъ кредитъ, не будетъ ли создавать онъ слишкомъ привилегированныхъ положеній, которыя могутъ неблагопрiятно отзываться на тѣхъ, кто имъ не пользуется; не вдадутся ли пользующіеся имъ въ область спекуляціи, не запутаютъ ли они своихъ недвижимыхъ имѣній долгами, какъ паутиною; не заберутся ли въ невыгодные долги но соло-векселямъ, не будетъ ли, при такой централизаціи и объединенности кредита, отзываться каждый частный толчокъ, каждая частная неудача общею экономическою тревогою и не можетъ ли все это въ концѣ концовъ кончиться огромнымъ экономическимъ кризисомъ, размѣры и послѣдствія котораго трудно даже предвидѣть.

Въ то время, когда въ Петербургѣ шли газетные толки о кредитахъ, на югѣ, въ Екатеринославѣ, произошелъ опять еврейскій погромъ. Слухъ объ этомъ погромѣ распространился 21-го іюля, а 24-го іюля появилось и правительственное сообщеніе, подтвердившее этотъ слухъ и сообщившее печальную вѣсть, что для усмиренія буйства толпы, озлобленной нанесеніемъ тяжкихъ побоевъ евреемъ крестьянкѣ, «были вызваны войска, которымъ, при возстановленіи порядка, пришлось употребить оружіе», и что «изъ толпы, состоявшей почти исключительно изъ пришлыхъ рабочихъ строющейся желѣзной дороги, убито 10 человѣкъ и, ранено 13». (Пр. Вѣстн. № 163). На другой день появились въ газетахъ и подробности самаго погрома. Вотъ, что писали отъ 21-го іюля изъ Екатеринослава «Новому Времени»:

Въ городѣ общее смятеніе. Массы народа партіями, въ нѣсколько сотъ человѣкъ каждая, съ ломами и молотками, расхаживаютъ по улицамъ и разбиваютъ дома, въ которыхъ живутъ евреи, уничтожая все движимое имущество. Петербургская, Александровская, Казачья, Первозвановская, Торговая, Желѣзная, Базарная и многія другія улицы, а также толкучка и базаръ представляютъ полное разрушеніе, а въ воздухѣ пухъ отъ перинъ и подушекъ стоитъ столбомъ, такъ что платье проходящихъ покрывается бѣлою тканью — пуховою... Дѣло происходило такимъ образомъ: одна деревенская женщина (Марія Баращенкова) съ малолѣтнимъ сыномъ, 20-го іюля, въ 9 часовъ утра, зашла въ бакалейный магазинъ еврея Немыровскаго за покупкою. Маленькій сынъ ея взялъ въ руну фунтовикъ, чтобы полюбопытствовать, что это за штука. Еврей, приказчикъ Немыровскаго, набросился на ребенка, отнялъ у него гирю и ударилъ нѣсколько разъ по лицу. Мать вступилась за сына и обругала еврея; тогда еврей Немыровскій палкой началъ наносить ей побои; затѣмъ вытолкалъ ее въ шею изъ лавки, такъ что она по ступенькамъ упала на каменную панель и разбила себѣ голову; хлынула кровь, пострадавшая кричала раздирающимъ душу голосомъ. Въ это время проходила партія рабочихъ съ строющагося моста, рабочіе видѣли расправу еврея съ женщиной; толпа бросилась въ магазинъ къ еврею; поднялся шумъ, крикъ, дали знать полиціи. Пока явилась полиція, народу собралось до 200 человѣкъ; евреи лавки заперли и сами скрылись. Явилась полиція, увезла избитую женщину и ея сына; народъ требовалъ арестовать евреевъ и предать ихъ въ руки судебной власти... Раздраженіе росло. Стали бить окна, толпа пришла въ ярость, кто-то крикнулъ: «Женщина, которую еврей избилъ, умерла!» Этого было достаточно, чтобы привести толпу въ изступленіе; она начала разбивать магазины и уничтожать все, что въ нихъ было. Переговоры толпы съ полиціей начались въ 10 часовъ и продолжались до 12. Послѣ разбитія лавки Немыровскаго и рядомъ съ нею Уманскаго, толпа отправилась на толкучій рынокъ, гдѣ разгромила все: платяныя, посудныя и другія лавки. Улицы и бульвары запружены народомъ. Евреевъ нигдѣ не видно, точно повымерли. Явились къ 3 часамъ дня войска. Когда народъ сталъ подходить съ желѣзной дороги, то составились отдѣльные отряды, которые, человѣкъ въ 500 и 1,000, приняли разныя направленія и пошли разрушать жилища евреевъ (№ 2659).

Черезъ день, въ ту же газету писали: «Результатъ ночного погрома ужасный: улицы Херсонская, Iорданская, Упорная, Полицейская, Вознесенская, подлѣ арестанскихъ ротъ, Екатерининскій проспектъ, Дворянская, Милліонная раззорены и все имущество евреевъ уничтожено до послѣдней нитки. 20-го и 21-го іюля въ городѣ не видно было ни одного еврея; всѣ они попрятались по сосѣднимъ съ Екатеринославомъ лѣсамъ и на косахъ, что на Днѣпрѣ. Всѣ магазины, нетолько еврейскіе, но и русскіе заперты. Самое цѣнное имущество нѣкоторыхъ евреевъ сложено въ одной гостинницѣ; охраняютъ это имущество войска. Погромъ 21-го іюля начался съ 7-ми часовъ утра и продолжался до 4-хъ вечера. Ночью на 22-е и 23 іюля утромъ, въ городѣ благополучно. Патрули ходятъ по всѣмъ улицамъ. 23-го іюля появились евреи. Убытки, понесенные населеніемъ, считаютъ сотнями тысячъ. Третій день, какъ въ городѣ прекратились всякія увеселенія. Въ с. Кривой Рогъ партія чернорабочихъ, въ числѣ, говорятъ, 1,000 человѣкъ, узнавъ, что въ Екатеринославѣ погромъ, хотѣли прибыть сюда на подмогу товарищамъ, но желѣзнодорожному начальству ихъ удалось удержать. Партія плотовщиковъ на той сторонѣ Днѣпра, провѣдавъ о безпорядкахъ, съ своей стороны, 20-го и 21-го іюля останавливала на шоссе евреевъ, которые выѣзжали изъ Екатеринослава. Теперь порядокъ возстановленъ. Полиція и въ особенности войска выбились изъ силъ» (№ 2661).

Каждая газета сообщаетъ какіе-нибудь интересные оттѣнки и подробности, которые характеризуютъ какъ возбужденное состояніе массы, такъ и мѣры, которыя принимались для прекращенія безпорядка, и которымъ нельзя отказать въ быстротѣ и рѣшительности, хотя, вѣроятно, и можно было бы избѣжать выстрѣловъ, еслибы погромъ не былъ столь неожиданнымъ и могъ предвидѣться мѣстными властями. Корреспондентъ «Зари» говоритъ, что «въ городѣ войскъ почти не было, такъ какъ почти всѣ солдаты пошли на работы въ окрестныя деревни» и сообщаетъ, между прочимъ, слѣдующее: послѣ разгрома лавки перваго виновника безпорядковъ, еврея Немыровскаго, толпа отправилась на толчокъ, гдѣ въ одинъ мигъ были разрушены рундуки и одна лавка (одна, вѣроятно, потому, что въ это время подоспѣла рота солдатъ, которой удалось на время отогнать бушующихъ). Затѣмъ, театромъ дѣйствія послужили «фабрики» (часть города), гдѣ разрушена была вся «Петербургская улица». Въ тоже время другая толпа громила слободку. На горѣ разносили шинокъ и публичный домъ. Но настоящее «вавилонское столпотвореніе» происходило на Казачьей улицѣ, гдѣ была разрушена (?) и ограблена еврейская синогога и сахарный складъ; толпа даже сунулась было къ цейхгаузу, но, встрѣтивъ энергичный отпоръ со стороны часовыхъ, повернула въ Бульварную улицу. «Здѣсь ее встрѣтили солдаты и губернаторъ, который тщетно старался уговорить ее разойтись. Нетолько не видно было, чтобы толпа поддалась этимъ увѣщаніямъ, но какъ говорятъ, приняла еще болѣе угрожающее положеніе. Раздался залпъ, и толпа отхлынула, оставивъ нѣсколько жертвъ которыя были тотчасъ же подобраны солдатами. День уже склонился къ вечеру, когда народъ началъ громить Караимскую улицу, гдѣ разнесли магазины Мордхина, Яновскаго и др. Но здѣсь «погромщики» сильно пострадали, такъ какъ солдаты дали 4 залпа, которыми убило и ранило не мало людей. Но пѣшіе солдаты, утомленные продолжительной бѣготней по городу, не могли угнаться за толпой, которая съ быстротой вихря перелетала съ мѣста на мѣсто, ломая и опрокидывая все на своемъ пути. Пока происходило сраженіе на Караимской улицѣ, вся набережная около моста была разгромлена. День завершился поджогомъ будки на бульварѣ, въ которой продавалась сельтерская вода. Страшную и вмѣстѣ съ тѣмъ необыкновенно странную картину представлялъ городъ подъ покровомъ ночи. Куда ни канешь глазомъ, вездѣ улицы покрыты не то снѣгомъ, не то инеемъ — это бѣлѣли перья изъ разорванныхъ и распоротыхъ подушекъ и перинъ. Вѣтеръ свободно заглядывалъ въ опустошенные дома чрезъ разбитыя вдребезги оконныя рамы. На слѣдующій день погромъ возобновился».

Сообщеніе «Зари» о разрушеніи синагоги не подтверждается другими газетами. «Новое Время» говоритъ о разрушеніи молитвеннаго дома и о томъ, что до синагоги только «добирались» (№ 2665). Точно также расходятся извѣстія и относительно грабежей; «Заря» и «Новое Время» говорятъ, что толпа грабила, «Недѣля» же, со словъ евреевъ, бѣжавшихъ въ Павлоградъ передаетъ, что «всѣ.. въ одинъ голосъ утверждаютъ, что случаевъ насилія надъ личностью евреевъ и грабежа имущества не было», что «народъ останавливалъ даже подбиравшихъ разбросанныя но улицамъ вещи, не позволяя брать ничего; деньги также уничтожались: ихъ рвали въ клочки, но не брали» (№ 31, 83). Въ суматохѣ и страхѣ, какъ однимъ могло казаться то, чего не было, такъ другіе могли не видѣть того, что было, а потому фактъ грабежей остается невыясненнымъ. А суматоха была большая. «Городскіе жители, говоритъ «Екатеринославскій Листокъ», находились въ чрезвычайной тревогѣ; каждый боялся нетолько за свое добро и семейное спокойствіе, но даже и за личную неприкосновенность, ибо толпы черни, подпившія къ вечеру въ разбитыхъ шинкахъ и погребахъ, пользуясь ночною темнотою, могли доходить до крайностей. Крики буяновъ не прекращались весь день и ночь»... Они раздавались то въ сторонѣ Млинковъ, то въ самомъ центрѣ города — на Караимской улицѣ, Екатерининскомъ проспектѣ, Успенской площади и близь лежащихъ улицахъ и переулкахъ. «Возбужденіе черни росло и перепуганные жители-христіане спѣшили выставлять на окнахъ иконы, кресты, ставили образа съ огнями... Какъ на бѣду, улицы городскія не были освѣщены», что только увеличивало тревожное состояніе. «Мирные жители, говоритъ газета: — боялись отходить отъ дворовъ своихъ, изъ опасенія ежечасныхъ нападеній». Приблизительно тоже самое передаетъ и корреспондентъ «Новаго Времени»: «Сосѣди, говоритъ онъ: — стояли на улицѣ, держа въ рукахъ иконы. Буяны иногда опрашивали въ домахъ, гдѣ стояли образа, кто живетъ и чѣмъ занимается»; а другіе, видя образъ съ лампадой, «снимали шапки, клали земной поклонъ и уходили дальше». Сестра корреспондента должна была «откупиться», хотя откупъ состоялъ лишь изъ 20 коп.: «Къ дому подошли двое человѣкъ, изъ которыхъ одинъ былъ съ пестикомъ, со словами: «Якъ не заплатите 20 коп., такъ разобьемъ вамъ на 200 рублей!ъ Видя тамъ и сямъ по улицѣ фигуры оборвышей, сестра, будучи женой офицера и имѣя во дворѣ двухъ деньщиковъ, была вынуждена, однако же, заплатить дань. Тоже самое сдѣлали женщины у сосѣда, ротнаго командира»... (№ 665). Другіе, впрочемъ, обращались съ увѣщаніями; такъ одна женщина — жена какого-то подрядчика — слѣдующимъ образомъ усовѣщивала проходившихъ: «Бога вы не боитесь, черти вы этакіе; чтобы работать, а вы, паскудные....» Проходившіе — между ними были плотовщики (ихъ зовутъ литвинками), въ рубищахъ, грязные и изморенные — не отвѣчали ничего и молча пробирались на гору». Случалось получать нѣкоторымъ иногда и «пинка» (id). «Новое Время» рисуетъ много тяжелыхъ сценъ погрома: «Сѣрые, рваные пиджаки, красныя рубашки и бороды принадлежали, безъ сомнѣнія, русскимъ рабочимъ1. Кругомъ, поодаль, зрители разночинцы. Рабочіе бѣгали въ дома и обратно, вынося и выкидывая вѣнскіе стулья, столы и проч. Между ними, на улицѣ, мотались рваныя, растрепанныя женщины, подхватывая вещи... Человѣкъ въ пиджакѣ систематически, неторопливо билъ стулья о мостовую. Зрѣлище было отвратительное; многіе изъ публики и простонародья высказывали неодобреніе, простыя женщины попорядочнѣе плакали, говоря: «Боже мій, шо жь це такое робитьця»! Кто судитъ о погромѣ издалека, тотъ не имѣетъ о немъ понятія: надо быть очевидцемъ, чтобъ возненавидѣть эту безобразную картину грабежа и насилія, гдѣ разгорѣвшіяся страсти перестаютъ отличать христіанъ и евреевъ и гдѣ всѣмъ безъ исключенія грозитъ опасность... Кое-кто изъ зрителей зло посмѣивались и были на сторонѣ грабителей, большинство равнодушно глазѣло... Послѣдствія погрома громадны. Отъ него уцѣлѣла только та часть города, которая помѣщается на горѣ за балкой, гдѣ соборъ и окружной судъ» (id.)» Не менѣе тяжелыя сцены рисуютъ и другія газеты. Описывая ночь съ 20-го на 21-е iюля. «Екатер. Листокъ» говоритъ:

«За часъ до разсвѣта крики стихли, бушевавшія толпы скрылись и все, казалось, улеглось. Но съ разсвѣтомъ 21-го іюля, вновь стали раздаваться по улицамъ города вызывающіе возгласы невытрезвившихся буяновъ-одиночекъ которые устремлялись на базаръ - туда же, гдѣ начались безпорядки наканунѣ. Можно было опасаться немедленнаго возникновенія вчерашняго буйства, но этихъ одиночекъ спѣшили убирать или разгонять и, казалось, зло пресѣкается въ самомъ началѣ. Ходили, впрочемъ, невѣдомо кѣмъ пущенные слухи, что съ девяти часовъ утра начнутся новые погромы. И, дѣйствительно, около девяти часовъ утра снова стали раздаваться крики, глухіе удары и трескъ на привозномъ базарѣ, въ сторонѣ Млинковъ, а затѣмъ на Троицкой площади. Къ полудню все движеніе бушевавшихъ сосредоточилось на Троицкой и части Казачьей улицъ, гдѣ толпа устремилась на подвалъ (водочный складъ) Арнштейна. Вскорѣ раздались здѣсь выстрѣлы солдатъ; затѣмъ вспыхнулъ въ подвалѣ пожаръ... Прилетѣла пожарная команда и пожаръ вскорѣ былъ потушенъ. Снова раздались выстрѣлы и нѣсколько жертвъ легло на мѣстѣ. Въ толпѣ бушевавшихъ въ особенности выдавались неизвѣстныя личности, одѣтыя въ красныя рубахи. На требованія разойтись, толпа отвѣчала крикомъ негодованія. Наконецъ, солдаты окружили прочнымъ кольцомъ ту массу, гдѣ преобладали красныя рубахи, и повели ее подъ конвоемъ въ арестныя помѣщенія. Это случилось около трехъ часовъ пополудни, 21-го іюля, и съ тѣхъ поръ въ городѣ установилось относительное спокойствіе: крики исчезли, массовыхъ движеній толпы не стало и жители вздохнули свободнѣе. Были еще, правда, то тамъ, то сямъ отдѣльныя нападенія кучекъ буяновъ, но, очевидно, центръ движенія захваченъ. Нужно надѣяться, поэтому, что властямъ удастся обнаружить и самое начало зла... Всѣ еврейскія жилища раззорены и имущество уничтожено. Во время усмиренія бушевавшихъ приходилось дѣйствовать нетолько штыками, но и стрѣлять: за 2 дня убито 14, ранено 28... Въ тотъ же день начались розыски похищеннаго и продолжались аресты участниковъ безпорядковъ, которыхъ набралось до 300 душъ. Разгромленные, почти голые и голодные евреи выбрались за городъ и расположились близь лагеря, еврейскаго кладбища и проч. Тамъ ихъ болѣе 2,000 душъ».

Для сбора пожертвованій въ пользу потерпѣвшихъ губернаторъ разрѣшилъ открыть особый комитетъ; а дума имѣла по этому поводу экстренное засѣданіе и постановила продовольствовать ихъ хлѣбомъ. Въ первые дни было роздано хлѣба 480 семействамъ, бѣжавшимъ за городъ («Нов. Вр. № 2664). Въ этомъ же засѣданіи была избрана комиссія изъ десяти гласныхъ для приведенія въ извѣстность размѣровъ убытковъ. Во время безпорядковъ всѣ лавки и магазины были закрыты, присутственныя мѣста — тоже, банки — тоже, «такъ городъ 21-го казался какимъ-то мертвымъ, особенно вечеромъ» (Р. К). Безпорядки прекратились, но городъ все еще продолжалъ быть какъ бы на военномъ положеніи; вездѣ только и видны были солдаты. Телеграммы сообщали, что погромъ сильно отразился на екатеринославской хлѣбной торговлѣ, что всѣ стали воздерживаться отъ закупокъ и что двѣ главныя заграничныя конторы бр. Дрейфусъ были заперты четыре дня (Н. В. № 2663). Дума должна была даже обсуждать мѣры для поднятiя городской торговли (id). Хлѣбъ для продовольствія пострадавшихъ привозился 23 и 24 iюля изъ Павлограда, Кременчуга и Новомосковска. На столбахъ все еще расклеено объявленіе губернатора, приглашавшее жителей не толпиться по улицамъ и по первому требованiю расходиться, чтобы не пострадать безвинно при дѣйствій войскъ оружіемъ. Несмотря на это объявленiе, нѣсколько человѣкъ совершенно невинныхъ, однако, пострадало. Такъ раненъ былъ пулями итальянскій подданный скульпторъ Альбертини (Н. В. 2662). Былъ раненъ въ будочкѣ противъ д. Станиславскаго и вскорѣ же умеръ нѣкто Вельбицкій, служащiй въ ростовской почтовой конторѣ и пріѣхавшій въ Екатеринославъ въ отпускъ («Екат. Лист.»). Вмѣстѣ съ нимъ ранена была г-жа Быкова, которой пуля пробила обѣ груди и засѣла подъ кожею у грудной кости («Новое Время».), и вмѣстѣ съ нею и дѣвушка-продавщица зельтерской воды («Рус. Кур.»). Тяжело раненъ также соборный дьячекъ Осташевскій и легко какой-то рабочій и мальчикъ, проходившіе по улицѣ во время залпа (id), а одинъ дьяконъ былъ убитъ пулею, попавшею прямо въ глазъ, наповалъ («Новое Время» Л» 2665). Молва утверждаетъ, что число всѣхъ убитыхъ, не считая раненыхъ, простирается до 40 чел. («Недѣля» № 31); но газетныя свѣденія этого не подтверждаютъ. «Екат. Лист.», которому, какъ мѣстной газетѣ, лучше другихъ знать дѣйствительную цифру пострадавшихъ, говоритъ, что «всего въ губ. больницу было доставлено въ теченіи 20 и 21 іюля 25 чел. раненыхъ».2 Пострадали и военные. Сопротивленіе войскамъ доходило до того, что толпа схватывалась съ солдатами въ рукопашную, причемъ изъ солдатъ около 40 чел. получили легкіе ушибы и раны отъ камней, 4 офицера и 1 полицейскій чиновникъ тоже были легко ушиблены («Рус, Кур.»). Погромъ происходилъ и въ окрестностяхъ Екатеринослава. «На вокзалѣ, по ту сторону Днѣпра, были разбиты еврейскіе шинки, а въ д. Подгородней, въ 10 верстахъ отъ города, разбитъ шинокъ. Массы евреевъ укрылись на кладбищахъ и въ монастырскомъ лѣсу, близь города. Въ послѣднемъ тоже чуть не было побоища. Крестьяне д. Краснополья, узнавъ, что въ лѣсу скрываются евреи, нагрянули туда. Евреи отдѣлались деньгами. Двѣ повозки съ еврейскимъ имуществомъ были разбиты на дорогѣ изъ города къ лѣсу. Солдатъ послано туда не было, всѣ они были сосредоточены въ городѣ» (id.). 21-го iюля, говоритъ та же газета: — 10 труповъ, лежавшихъ въ сараѣ при полиціи, «привлекали толпы народа, особенно женщинъ. Искали своихъ: кто мужа, кто отца, кто брата. Входъ былъ открытъ для всѣхъ, сарай растворенъ. Съ негодованіемъ и угрозами ходили кучки по бульвару, особенно брань слышалась на базарѣ среди торговокъ. Вѣсть объ убитыхъ, о трупахъ разносилась по городу. Всякій хотѣлъ взглянуть на трупы. Бросали деньги, на трупахъ валялись груды монетъ, видны были и серебряныя, и бумажки. Наконецъ, кто-то распорядился закрыть двери и не пускать никого»... Таковъ финалъ стихійнаго и совершенно неожиданнаго погрома. Теперь въ Екатеринославѣ производится энергичное слѣдствіе прокуроромъ мѣстнаго окружнаго суда г. Колбасинымъ и его помощниками, а въ Петербургѣ идетъ полемика между двумя единственными большими газетами — «Новостями» и «Новымъ Временемъ». «Новости» предлагаютъ разселеніе евреевъ по всей Россіи, т. е. прекращеніе ограничительнаго закона, вслѣдствіе котораго они могутъ жить только въ извѣстныхъ мѣстностяхъ, вслѣдствіе чего, по необходимости, скучиваются, и отношенія между ними и русскимъ населеніемъ обостряются; «Новое Время», конечно, возстаетъ противъ этого и предлагаетъ выселеніе евреевъ въ Америку и въ западную Европу... Собственно говоря, оно не знаетъ, что ему дѣлать съ ненавистнымъ ему племенемъ и предлагаетъ ему эту мѣру, кажется, только такъ, какъ говорится, для острастки, а больше для того, чтобы угостить Европу, которая, какъ она сама это отлично знаетъ, не будетъ, конечно, намъ за это благодарна. На самомъ дѣлѣ же возлагаетъ всѣ свои надежды на еврейскую комиссію. Доводы его противъ разселенія евреевъ настолько любопытны, что я позволю себѣ привести ихъ. Указавъ на уличные безпорядки, которые произошли «не такъ давно въ Ростовѣ на Дону», и на тѣ, которые происходили въ Екатеринославѣ, «причемъ войска вынуждены были пустить въ ходъ оружіе», газета говоритъ, что безпорядки эти, къ прискорбію, показываютъ, что еврейскій вопросъ находится на югѣ попрежнему въ остромъ состоянiи и что поэтому «такъ называемый еврейскій комитетъ, состоящiй нынѣ подъ предсѣдательствомъ графа Палена и, повидимому, не приступавшiй еще къ своимъ занятіямъ, имѣетъ задачу безотлагательно приступить къ выработкѣ дальнѣйшихъ мѣропріятій но еврейскому вопросу въ Россіи». «Обстоятельства выясняютъ уже, продолжаетъ газета: — въ какомъ направленіи должны быть тѣ законы, которые можетъ проэктировать означенный комитетъ». (?)

Медицина давно установила фактъ, что извѣстные организмы не выносятъ присутствія извѣстныхъ веществъ, хотя бы невинныхъ, напримѣръ, земляники, раковъ, даже въ самомъ маломъ количествѣ. Это свойство называется идіосинкразіей. Бороться противъ него невозможно и насиліе надъ подобнымъ организмомъ производитъ только судороги и страданія. Относительно евреевъ нашъ народный организмъ находится отчасти въ состояніи идіосинкразіи.

Мы совершенно убѣждены, что пересмотромъ нашего законодательства можно въ значительной мѣрѣ облегчить разрѣшеніе еврейскаго вопроса. Все сводится къ тому, чтобы для евреевъ-космополитовъ сдѣлать болѣе выгодною эксплуатацію западной Европы и Америки, нежели Россіи. Еслибы при этомъ ежегодно ассигновалось изъ государственнаго казначейства нѣсколько милліоновъ для облегченія эмиграціи еврейскаго пролетаріата, то дѣло обошлось бы также благополучно, какъ обошлось оно въ Ирландіи, во время великаго «исхода» 1848—51 гг.

Этимъ неблагополучнымъ исходомъ я и кончу нынѣшнее обозрѣніе.

1 Слѣдуетъ замѣтить, что среди производившихъ погромъ было малороссовъ сравнительно незначительное число, что корреспондентъ объясняетъ страдною порою и сравнительно мирнымъ ихъ характеромъ. Они дали даже «нѣсколько ироническое названіе буянамъ, говоря: «ті що подушки рвутъ».

2 Вотъ ихъ списокъ: 1) г. Вельбицкій; 2) мѣщ. Алексѣй Сыглаевъ; 3) мѣщ. Троф. Емельяновъ умеръ; 4) крест. с. Сухачевки, Еф. Крыжатый; 5) мѣщ. Пав. Козыревъ; 6) кр. Пав. Шелестовъ, умеръ; 7) Еф. Соколенко; 8) Вл. Эверсъ, приказчикъ маг. Лемера; 9) мѣщ. Фед. Гарнашевъ; 10) крест. Кур. губ. Конст. Борковъ, умеръ; 11) зап. ряд. Демьянъ Фоменко, умеръ; 12) раз. кр. Фед. Мысовъ; 13) могил. крест. Хар. Сысоенко, умеръ; 14) неизвѣстный; 15) жиздр. кр. Мих. Сысоевъ; 16) обоянскій кр. Вас. Мото-ринъ; 17) екат. мѣщ. Сергѣй Зайцевъ, умеръ; 18) кр. Игум. уѣзда Мих. Домнеръ; 19) мѣщ. Кондратъ Хавскій; 20) мѣщ. Дан. Панченко, и обоженные: 21) кайдакскія крестьянки: Федосья Тарасова, 22) Лукерья Мосиченкова 23) краснопольскій крест. Остапъ Пластунъ; 24) влад. крест. Вас. Молчановъ и 26) отст. ряд. Анд. Бирко. Всѣ ранены тяжело, что объясняется пальбой на близкомъ разстояніи изъ берданокъ.