Первая побѣда на Балтiйскомъ морѣ.
Пришелъ 1714 годъ; въ прошломъ году флотъ нашъ сходилъ первый походъ свой, до Ревеля и обратно въ Кронштадтъ, и въ первый разъ парусный флотъ нашъ вступилъ въ дѣло съ непрiятелемъ, которое кончилось впрочемъ потерею одного нашего корабля, сѣвшаго на камень и нами же созженнаго; а въ 1714 году Богъ подарилъ царю первую на морѣ побѣду.
Материкъ, соединявшiй насъ со Швецiею, былъ весь завоеванъ; но война все еще длилась; насъ теперь раздѣляло море; за–море шестомъ не досягнешь — надо было снаряжать флотъ. Съ этого года начинается морская война со шведами и первый успѣхъ необычайно обрадовалъ царя.
Петръ Великiй рѣшилъ сдѣлать высадку на шведскихъ берегахъ и поискъ, но «въ землю непрiятельскую не гораздо въ даль ходить.» Онъ еще опасался, чтобы не потерять своего флота и приказалъ остерегаться этого и съ сильнѣйшимъ непрiятелемъ не связываться. Въ готовомъ для похода флотѣ, въ Кронштадтѣ, было: 9 кораблей и 7 меньшихъ судовъ, подъ началомъ контръ–адмирала Петра Михайлова; въ гребномъ: 99 галеръ, много транспортныхъ судовъ и 16 тысячъ сухопутнаго войска, подъ началомъ генералъ–адмирала графа Апраксина.
Галерному флоту назначено итти вдоль береговъ Финляндiи, выгрузить, гдѣ нужно, провiантъ, принять тамъ еще дивизiю войска, итти къ Аландскимъ островамъ, а оттуда сдѣлать высадку на берега Швецiи.
Корабельному флоту, проводивъ гребной до шхернаго фарватера, за Выборгъ, итти въ Ревель; а соединясь тамъ съ 7 кораблями — частiю пришедшими изъ Архангельска, а частiю купленными еще у англичанъ — возвратиться, стараясь отыскать на обратномъ пути непрiятеля.
Оба флота вышли 20–го мая; 31–го галеры вошли въ шхеры, а корабли пошли въ Ревель: гребной флотъ выгрузилъ въ Гельсингфорсѣ провiантъ, отослалъ транспорты обратно, принялъ еще 12 разной величины судовъ и пошелъ далѣе. Въ Поэ–Киркѣ также сдали часть провiанта, приняли пришедшiя изъ Або войска и 28–го iюня гребной флотъ пришелъ въ Твереминне, на полуостровъ Гангудъ, и здѣсь только узнали, что непрiятельскiй парусный флотъ, изъ 16 линейныхъ кораблей и 2 фрегатовъ у мыса Гангудъ загородилъ намъ дорогу. По одну сторону Гангуда лежитъ Гельсингфорсъ, откуда шла флотилiя наша, а по другую Або, куда надо ей было попасть, а шведы стали поперегъ дороги.
Этотъ полуостровъ, Гангудъ, выдаваясь глубоко въ море, раздѣляетъ шхеры Финляндiи или островитый берегъ ея, на двѣ половины; по приглубости его, онъ очень удобенъ для парусныхъ судовъ, и имъ, стоя тутъ, легко перерѣзать путь судамъ, которыя должны обходить этотъ мысъ.
Генералъ–Адмиралъ Апраксинъ остановился у перешейка полуострова въ шхерахъ и далъ знать о своемъ положенiи государю, въ Ревель, предлагая отвлечь непрiятеля корабельнымъ флотомъ; «а безъ того, писалъ онъ, Богъ вѣсть можемъ ли пройти къ Абову, понеже непрiятель стоитъ въ голомъ морѣ, гдѣ намъ миновать нельзя».
Государь, пришедъ 11–го iюня съ корабельнымъ флотомъ въ Ревель, нашелъ тамъ новые 7 кораблей еще не въ порядкѣ. Люди на флотѣ стали сильно болѣть; а между тѣмъ вдругъ 17–го вечеромъ увидѣли шведскую эскадру. Въ большихъ попыхахъ стали готовиться къ выходу въ море; и тутъ опять все еще боялись другъ друга; шведы, высмотрѣвъ эскадру нашу, удалились. 27–го получено донесенiе графа Апраксина, который просилъ царя отвлечь непрiятеля, говоря что шведы у Гангуда довольно слабы.
Числомъ судовъ, а въ особенности числомъ орудiй, шведы были сильнѣе насъ; но кромѣ того государь находилъ, что у насъ только два надежныхъ корабля, а прочiе, въ особенности покупные, плохiе ходоки. И потому, если подойти къ непрiятелю близко, говорилъ государь, то въ случаѣ неудачи нельзя будетъ отступить; а если показаться издали, то былъ бы только «смѣхъ непрiятелю». Притомъ для незнакомыхъ намъ мѣстъ въ морѣ, не было лоцмановъ. Положено было не выходить въ открытое море, а искать кораблямъ прохода къ галерамъ шхерами; а царь отправился, этимъ же путемъ, къ галерному флоту, куда и прибылъ 20–го Iюля.
Три недѣли нашъ галерный и непрiятельскiй корабельный флоты стояли въ одномъ положенiи у мыса Гангуда. Царь осмотрѣлъ лично положенiе и думалъ поставить на берегу нѣсколько батарей и подъ ихъ прикрытiемъ провести подъ берегомъ свои галеры; но вскорѣ нашелъ и это не удобнымъ. Капитанъ–командоръ Змаевичъ отыскалъ узкое мѣсто гангудскаго перешейка, версты въ двѣ; царь осмотрѣлъ его и тотчасъ рѣшилъ перейти галерами волокомъ. Въ тотъ же день, 24–го iюля стали готовиться, настилать подмосты, дѣлать катки — и кабы намъ еще нѣсколько дней покою, то не успѣлибъ оглянуться шведы, какъ сотня галеръ нашихъ очутилась бы въ тылу у нихъ, по ту сторону перешейка; — но чухонскiе рыбаки дали знать непрiятелю, что у насъ дѣлается и шведскiй адмиралъ Ватрангъ распорядился такъ:
1 фрегатъ, 6 галеръ и 3 шхербота послалъ онъ встрѣчу спуска галеръ нашихъ, къ самому переволоку; самъ съ 6–ю кораблями и 2–мя фрегатами остался на прежнемъ мѣстѣ, на мысу, а всю остальную часть эскадры отправилъ къ Твереминне, чтобы отрѣзать выходъ изъ шхеръ нашимъ галерамъ со стороны Гельсингфорса.
Въ самое это время царь, съ 35–ю галерами, стоялъ за гангудскимъ мысомъ, высматривая непрiятеля, и полагая, что отдѣлившаяся часть эскадры пошла въ Ревель, далъ туда объ этомъ знать; между тѣмъ, видя что постъ у самаго мыса весьма ослабленъ, придумалъ другое: посовѣтовавшись съ генералъ–адмираломъ, приказалъ онъ 20–ти галерамъ обойти непрiятеля, взявъ мористѣе его, и войти опять въ шхеры по ту сторону полуострова, къ волоку.
26–го iюля 20 галеръ, подъ началомъ командора Змаевича и бригадира Волкова, пошли на греблѣ и благополучно обошли непрiятеля; затѣмъ прошли также и остальные 15. Шведскiй адмиралъ безуспѣшно хотѣлъ перерѣзать имъ путь; они проскочили; испугавшись, онъ воротилъ къ себѣ корабли, посланные въ Твереминне, и не зналъ что начать; онъ распустилъ гребной флотъ нашъ, разбросалъ свой, и видѣлъ что быть бѣдѣ.
Однакожъ, что теперь было дѣлать и нашимъ 65–ти галерамъ, отрѣзаннымъ по ту сторону полуострова? — Волокъ былъ открытъ и занятъ непрiятелемъ; обойти усиленную эскадру его, у мыса, при засвѣжевшемъ вѣтрѣ, для гребнаго флота было слишкомъ трудно; надо бы огребать далеко въ море и легко непрiятель могъ бы перехватить галеры; осталось развѣ одно, необыкновенно смѣлое средство: пробиться у берега. На это и рѣшились, сдѣлавшись отъ бывшей оплошности непрiятеля посмѣлѣе.
Галеры подошли ночью къ самому мысу и съ зарею пустились въ путь, держась вплоть подъ берегомъ: авангардъ велъ генералъ Вейде, кордебаталiю генералъ–адмиралъ, арiергардъ кн. Голицынъ. Непрiятель, ушедши въ прошлую погоню отъ берега, теперь, смѣтивъ поздно въ чемъ дѣло, сталъ подо всѣми парусами опять подходить; но на наше счастье стояло маловѣтрiе; только три корабля подоспѣли на выстрѣлъ и если бы одна галера наша не стала на мель, то все дѣло кончилось бы у насъ однимъ раненымъ; но галера эта и съ нею 232 человѣка команды, были взяты. Прочiя галеры наши всѣ благополучно соединились по сю сторону мыса.
Такимъ образомъ смѣлое и едва сбыточное намѣренiе, перетащить сотню галеръ волокомъ, исплошило непрiятеля, заставило его раздѣлить силы свои, и дало намъ средство, не смотря на первую неудачу, провести весь гребной флотъ въ абовскую половину шхеръ.
Теперь перейдемъ къ описанiю того, что сбылось послѣ прорыва нашего гребнаго флота.
Первыя прошедшiя за мысъ 35 галеръ заперли шведскiя суда, отдѣлившiяся для наблюденiя за волокомъ, и потребовали сдачи ихъ. Тутъ захвачено было такимъ образомъ 1 фрегатъ, 6 галеръ, 3 шхербота, подъ адмираломъ Эреншильдомъ. Онъ отказалъ и поставивъ фрегатъ посреди шести галеръ, шхерботы позади себя, и выбравъ притомъ мѣсто для этого между тремя камнями, Эреншильдъ ожидалъ нападенiя. На фрегатѣ Слонѣ было 14 двѣнадцати–фунтовыхъ и 4 трехъ–фунтовыхъ пушекъ; на галерахъ 2 тридцатишести–фунтовыхъ, 4 осьмнадцати–фунтовыхъ, 6 шести–фунтовыхъ, и 72 трехъ–фунтовыхъ; на шхерботахъ: 14 трехъ– и одно–фунтовыхъ, — всего 116 орудiй и 941 чел. команды.
У насъ было до ста галеръ, на нихъ до 300 орудiй — отъ 12 до 3 фунтовыхъ — и до 20,000 человѣкъ. Конечно мы были несоразмѣрно сильнѣе; но надо вспомнить, что едвали половина силъ нашихъ могла вдругъ вступить въ дѣло и употребить орудiя свои. Кромѣ того, возвышенность фрегатской батареи противъ галеры, возможность потопить ее немногими выстрѣлами, и главное, неопытность наша въ бою — не дали намъ дешево купить эту побѣду.
Въ два часа 26–го iюля начался приступъ; съ фронта 11 галеръ, подъ начальствомъ бригадира Лефорта и капитана Дежимонта; съ праваго фланга 9 галеръ, съ генераломъ Вейде, — онъ же и главный начальникъ; съ лѣваго фланга 9 галеръ, подъ бригадиромъ Волковымъ и капитаномъ Демьяновымъ; за ними, въ такомъ же порядкѣ, остальные, подъ предводительствомъ контръ–адмирала Петра Михайлова.
На тѣсномъ мѣстѣ, подъ жестокимъ огнемъ артиллерiи, галеры наши два раза подступали и два раза были отбиваемы; видя это, царь бросился впередъ и сталъ отчаянно пробиваться со своими галерами на приступъ; тогда передовыя галеры наши кинулись на ура, свалились сперва съ гребными судами, а потомъ и съ фрегатомъ. Когда полѣзли наши на фрегатъ, то многихъ разорвало пушечными выстрѣлами въ упоръ; одни падали; другiе лѣзли за ними. Шведы не успѣвали заряжать пушекъ и должны были взяться за ручное оружiе. Пошелъ рукопашный бой.
Храбрый шведскiй адмиралъ Эреншильдъ былъ раненъ въ руку и въ ногу, упалъ въ свалкѣ за бортъ, запутался въ снастяхъ, и взятъ капитаномъ Бакѣевымъ. Затѣмъ наши одолѣли фрегатъ, перебивъ много команды. Сраженiе длилось два часа.
Счастливый побѣдой, вѣнценосный контръ–адмиралъ поцѣловалъ своего знаменитаго плѣнника и самъ заботился о приведенiи его въ чувство. Государь, благодаря сподвижниковъ своихъ, говорилъ имъ, какое славное выиграно дѣло: взяты суда — фрегатъ, шесть галеръ и три шхербота — и взятъ храбрый адмиралъ, флагманъ! Первый блинъ, да комомъ, говорилъ радостный царь: никто въ первую побѣду молодымъ флотомъ своимъ не плѣнялъ флагмана!
У непрiятеля убито 9 офицеровъ и 352 нижнихъ чиновъ; но и мы потеряли много: убитыхъ 124, раненыхъ 342; въ числѣ первыхъ полковникъ и 7 офицеровъ; въ числѣ раненыхъ бригадиръ Волковъ и 16 офицеровъ.
Эту первую побѣду нашу на морѣ государь почтилъ великими почестями; въ то время не было еще введено многихъ знаковъ отличiй, которыя нынѣ даются по заслугамъ; но царь всѣхъ наградилъ медалями, генералу Вейде пожаловалъ орденъ Св. Андрея Первозваннаго, и даже контръ–адмирала Петра Михайлова пожаловалъ въ вице–адмиралы. Выбиты также и розданы золотыя и серебрянныя медали, съ надписью: Прилежанiе и вѣрность превосходятъ сильно, и другая медаль съ латинскою надписью: Первые плоды Россiйскаго флота; повелѣно хранить въ адмиралтействѣ взятыя суда; построена въ С. Петербургѣ, на рѣкѣ Фонтанкѣ, церковь во имя Святаго этого дня, Св. Пантелеймона; и корабль Пантелеймонъ Викторiя, долго потомъ возобновлявшiйся; установлено совершать ежегодно въ день побѣды этой благодарственное молебствiе, и царь самъ ежегодно его праздновалъ.
Побѣдители съ торжествомъ вступили въ столицу, такимъ порядкомъ: напередъ наши 3 галеры, украшенныя флагами; три плѣнные шхербота; шесть шведскихъ галеръ; шведскiй фрегатъ, съ плѣннымъ флагманомъ; наша адмиральская галера, съ контръ–адмираломъ Петромъ Михайловымъ; двѣ галеры съ войскомъ и генераломъ Вейде. Берега Невы покрыты были народомъ, который цѣлый часъ кричалъ ура; пальба шла съ галеръ нашихъ, изъ крѣпости и со всей набережной. На берегу также устроилось шествiе, съ пушками, плѣнниками и со взятыми знаменами и флагами; царь былъ въ адмиральскомъ мундирѣ и проходили чрезъ торжественныя ворота, надъ которыми орелъ держалъ въ когтяхъ слона, съ надписью: Орелъ не мухъ ловитъ. Надо припомнить, что плѣнный фрегатъ шведскiй именовался Слономъ.
Воротившись, по окончанiи торжества, на свою галеру, царь тотчасъ поднялъ вице–адмиральскiй флагъ, по новому сану своему; и вновь началась пальба, салюты флагу этому и отвѣты. За тѣмъ былъ обѣдъ у князя Менщикова, куда царь привелъ съ собою и плѣннаго адмирала. За столомъ онъ милостиво бесѣдовалъ съ нимъ и сказалъ:
«Господа! Вы видите здѣсь вѣрнаго и храбраго слугу своего государя, который заслуживаетъ милость нашу и уваженiе. Прощаю ему, что онъ не мало побилъ моихъ храбрыхъ солдатъ и матросовъ; онъ сдѣлалъ свое дѣло честно».
Адмиралъ Эреншильдъ со слезами отвѣчалъ: «Правда, что я служилъ государю своему вѣрно; я не берегъ себя отъ смерти, а миновалъ ее по волѣ Божьей. Одно мнѣ, несчастному, осталось утѣшенiе: что я побѣжденъ и плѣненъ великимъ и славнымъ Адмираломъ».
Испугавшись побѣды нашей и боясь высадки, шведскiй флотъ ушелъ къ своимъ берегамъ, а нашъ вышелъ изъ Ревеля, крейсировалъ съ недѣлю около Гогланда, зашелъ въ Гельсингфорсъ, а потомъ, подъ начальствомъ самаго царя и съ плѣнными судами, прибылъ въ сентябрѣ въ Кронштадтъ. Галерный флотъ прошелъ шхерами мимо Або, захватилъ въ морѣ нѣсколько призовыхъ судовъ; однимъ словомъ, первая и повидимому не весьма значительная побѣда эта, доставила намъ господство въ этой части моря.