Битва при Гогландѣ.
Эта битва наша со шведами замѣчательна тѣмъ, что была очень кровопролитна, что мы, будучи слабѣе, если и не разбили непрiятеля, то покрайности осилили его, согнали съ мѣста сраженiя, заставили бѣжать и скрыться, такъ–что шведскiй флотъ, послѣ гогландской битвы, во все лѣто не смѣлъ болѣе показываться въ морѣ. Это было въ 1788 году.
У насъ была уже въ это время война съ турками; шведы думали этимъ попользоваться: одинъ непрiятель съ юга, другой съ сѣвера; не въ первый и не въ послѣднiй разъ суждено было Россiи раздѣлываться вдругъ на обоихъ концахъ государства. Богъ милостивъ.
Въ Петровъ день 1788 года вышелъ манифестъ о войнѣ со шведомъ, и въ тотъ же день адмиралъ Грейгъ выступилъ съ флотомъ изъ Кронштадта. Онъ билъ уже турокъ въ Средиземномъ морѣ и отличился подъ Чесмой. У него было 17 линейныхъ кораблей, въ томъ числѣ одинъ стопушечный, Ростиславъ, 7 фрегатовъ и 9 мелкихъ судовъ; черезъ недѣлю, 6–го iюля, онъ завидѣлъ шведовъ у Гогланда и при тихомъ, попутномъ вѣтрѣ началъ на нихъ спускаться. У шведовъ было 15 кораблей и 8 большихъ фрегатовъ, 4 малыхъ, и три пакетбота; не выждавъ нашего флота на выстрѣлъ, они поворотили на другой галсъ, а нашъ за ними сдѣлалъ тоже и продолжалъ спускаться, линiя на линiю, корабль на корабль. Въ 5 часовъ вечера передовые корабли нашего авангарда, который выдался впередъ, привели къ вѣтру и открыли бой.
Вскорѣ передовой корабль нашъ, Болеславъ, сильно избитый, поворотилъ по вѣтру, прошелъ между обѣихъ линiй и примкнулъ къ арiергарду. Второй, Iоаннъ Богословъ, также избитый, самъ кинулся къ вѣтру; катеръ, посланный, чтобы забуксировать носъ корабля въ линiю, былъ тотчасъ разбитъ ядрами; прочiя гребныя суда были уже прежде разбиты; Iоаннъ поворотилъ противъ вѣтра, и выбылъ изъ строю. Третiй, Всеславъ, оставшiйся первымъ, продолжалъ драться одинъ противу троихъ, но наконецъ избитый выбуксировался изъ линiи, къ арiергарду. Адмиралъ, на Ростиславѣ, сначала дрался со шведскимъ адмиральскимъ кораблемъ; но какъ шедшiй передъ нимъ Мстиславъ не могъ удержать своего мѣста и все болѣе осаживалъ, то Ростиславъ обошелъ его, продолжая пальбу, и вошелъ въ кильватеръ Елены.
Между тѣмъ въ арiергардѣ послѣднiй корабль, Дерисъ, вовсе не вступалъ въ дѣло, и потому надобно считать нашихъ только 16 кораблей, а непрiятельскихъ 15 и 8 фрегатовъ. Отчего Дерисъ не поспѣлъ къ дѣлу, осталось въ потемкахъ; но командиръ его послѣ былъ обвиненъ и разжалованъ. Второй за нимъ, Память–Евстафiя, дрался два часа противъ трехъ кораблей, но избитый также вышелъ за линiю. За тѣмъ три корабля во все время удержали мѣста свои. Во время боя сдѣлался штиль, такъ что суда насилу слушались руля, и потому четвертый нашъ корабль, Владиславъ, потерпѣвшiй болѣе всѣхъ прочихъ, не могъ править и сталъ валиться на непрiятельскую линiю; его обстрѣливали почти кругомъ, громили продольными выстрѣлами; четыре непрiятельскiе корабля окружили его и часу въ десятомъ командиръ его, капитанъ 1 ранга Берхъ, собралъ военный совѣтъ. Оказалось, что избитый въ корпусѣ и рангоутѣ Владиславъ носится по произволу вѣтра, управлять имъ нельзя; что убитыхъ было 257 человѣкъ, но что мичманъ Смирновъ, бывшiй въ крюткамерѣ при раздачѣ картузовъ, стоялъ съ фителемъ надъ бочкою пороха, ожидая приказанiя взорваться на воздухъ. Команда, на вопросъ капитана, отвѣчала: «На все готовы, отецъ нашъ, что хочешь, то и дѣлай!» Командиръ, не видя возможности болѣе драться, и, пожалѣвъ людей, спустилъ флагъ.
Прочiе корабли, всего счетомъ десять, дрались до темной ночи отчаянно и безъ оглядки, кому съ кѣмъ приходилось, то съ однимъ то съ двумя и тремя непрiятельскими кораблями. Къ семи часамъ передовые и среднiе корабли непрiятельскiе стали было спускаться, а наши за ними, но вскорѣ опять привели и продолжали бой; въ девятомъ, весь шведскiй флотъ сталъ спускаться, но преслѣдуемый нашимъ, опять привелъ къ вѣтру, что сдѣлали и наши корабли, и сраженiе продолжалось почти одиночное, потому что обѣ линiи вовсе разстроились. Нашъ адмиралъ сошелся съ шведскимъ вице–адмираломъ, графомъ Вахмейстеромъ, командовавшимъ авангардiею; онъ наконецъ спустилъ флагъ и былъ взятъ Ростиславомъ. Въ десятомъ часу, вслѣдъ за сдачей Владислава, весь флотъ непрiятельскiй спустился и пошелъ на–побѣгъ; ночь наступила и адмиралъ нашъ велѣлъ кончить погоню.
Со шведскимъ вице–адмираломъ взятъ былъ 66 пушечный корабль Принцъ Густавъ, на которомъ оказалось убитыхъ и раненыхъ до 306. Только черезъ часъ нашъ адмиралъ узналъ о плѣненiи нашего Владислава, хотѣлъ гнаться за непрiятелемъ, но за темнотою не могъ собрать далеко разбросанныхъ врознь кораблей своихъ; онъ даже посылалъ съ приказанiемъ этимъ шлюпку на ближайшiе корабли, но они были слишкомъ разбиты, а арiергардъ нашъ, менѣе пострадавшiй, далеко отсталъ. Шведы ушли въ неприступный Свеаборгъ, который тогда былъ у нихъ въ рукахъ, заперлись тамъ и не выказывали носу во все лѣто, хотя наши корабли ихъ стерегли; только 9–го ноября, когда наши ушли на зимовку, шведскiй флотъ вышелъ и отправился въ Карлскрону.
У насъ изъ числа 11,738 человѣкъ, на всѣхъ 17–ти корабляхъ, было до 400 убитыхъ, и раненыхъ съ 700. Адмиралъ Грейгъ доносилъ государынѣ Екатеринѣ II, что никогда еще не видѣлъ такого жаркаго и такого съ обѣихъ сторонъ упорнаго сраженiя. Хоть рыло въ крови, да наша взяла!