Первое сраженiе на Балтiйскомъ морѣ.
Царь былъ недоволенъ этимъ первымъ походомъ противъ непрiятеля и приказалъ Крюйсу въ другой разъ устроивать погоню такъ, чтобы догонять непрiятеля.
Въ 1713 году царь намѣрился завоевать Финляндiю. Онъ писалъ объ этомъ: «Ни чѣмъ такъ шведовъ къ резону и къ склонности къ миру не приведемъ, какъ Финляндiею, откуда всѣ они довольствуются». Въ прошломъ же (1712) году онъ писалъ Апраксину: «Когда Финляндiю взять, то шведская шея мягче гнуться станетъ».
Съ весны государь отправился на 200 гребныхъ судахъ съ 16 тысячами войска въ Гельсингфорсъ, а самъ воротился въ Кронштадтъ, для высылки парусной эскадры въ море. Она, подъ командою вице–адмирала Крюйса, состояла уже изъ 8 кораблей и 8 мелкихъ парусныхъ судовъ, и государь былъ при эскадрѣ этой шаутбенахтомъ, то есть контръ–адмираломъ, подъ именемъ Петра Михайлова. Въ Ревелѣ стояли еще 4 корабля и 1 фрегатъ, купленные въ Англiи. Только въ этомъ, 1713 году, флотъ нашъ сходилъ въ первый разъ отъ Кронштадта до Ревеля. Государь далъ объ этомъ такое приказанiе:
«Флоту итти къ Ревелю, держа впереди три мелкихъ судна, для развѣдокъ. Если встрѣтить непрiятеля не посиламъ, то отступить; а коли по силамъ, то гнать, а въ Ревель послать, чтобы тамошнiе корабли скорѣе выходили».
Контръ–Адмиралъ Петръ Михайловъ хотѣлъ самъ быть въ походѣ этомъ, но вице–адмиралъ Крюйсъ сильно убѣждалъ его поберечь себя и остаться тамъ, гдѣ онъ былъ нужнѣе. Царь хотя очень огорчился этимъ, но какъ добровольный подчиненный, повиновался. Таковъ былъ государь этотъ всегда; если принималъ на себя какую должность, не исключая и самой низшей, то строго исполнялъ все, что относилось до воинскаго послушанiя.
9–го Iюля эскадра вступила подъ паруса; впереди шли четыре крейсера, а прочiя суда, по малому опыту въ морскомъ дѣлѣ, еще не могли держаться въ линiи. Адмиралъ наказывалъ много разъ всѣмъ командирамъ: «пороху напрасно не тратить, а сойдясь бортъ о бортъ, дать залпъ всѣмъ лагомъ, закрыть нижнiе порты и свалиться безъ церемонiи на абордажъ».
При тихомъ, попутномъ вѣтрѣ, крейсеры наши извѣстили въ полдень на слѣдующiй день, что впереди три непрiятельскiя судна. Погнались; вечеромъ миновали Гогландъ; ночью вѣтеръ стихъ, нѣкоторыя суда стали буксироваться, другiя отставали; къ утру опять вѣтеръ засвѣжѣлъ и стали догонять непрiятеля у Гельсингфорса. Адмиралъ поднялъ красный флагъ, знакъ погони; часу въ пятомъ передовые корабли наши: Антонiй, Полтава и Выборгъ, уже перестрѣливались, готовясь къ абордажу.
Въ это время шведы вдругъ привели къ вѣтру, будто и сами готовы встрѣтить насъ; но они сдѣлали это обходя подводный камень, а обошедши его опять спустились.
Намъ мѣстàа эти еще не были коротко знакомы; вѣрныхъ картъ въ то время также не было и корабль Выборгъ, настигая непрiятеля прямымъ путемъ, сѣлъ на подводный камень. Вплоть за нимъ шелъ корабль Рига, адмиральскiй, и также приткнулся къ мели; на бѣду непрiятельское ядро въ это самое время пробило на Ригѣ крюйтъ–камеру: пороховая пыль поднялась столбомъ, а ее сочли дымомъ и закричали: пожаръ! Пошла суматоха; красный флагъ спустили; въ то время не умѣли еще разговаривать сигналами, какъ теперь; адмиралъ полагалъ, что начальство надъ эскадрой, какъ само собой разумѣется, приметъ старшiй по немъ; а тотъ, незная этого, ожидалъ приказанiя. Прочiе корабли, видя бѣдствiе передовыхъ и опасаясь незнаемыхъ ими подводныхъ камней, стали приводить къ вѣтру, недоходя до этого мѣста, и становились на якорь. Они оправдывались тѣмъ, что красный флагъ погони былъ у адмирала спущенъ.
Часа черезъ два кор. Рига стянулся съ мели и адмиралъ самъ отправился для распоряженiй на Выборгъ. Созвали на совѣтъ командировъ: никакими силами не могли стащить бѣдствующаго корабля, который къ вечеру даже переломился отъ перевѣсу, — такъ онъ врѣзался на каменную гряду: а потому свезли что было можно и зажгли его.
Шведская эскадра, соединившись съ флотомъ своимъ — всего 9 кораблей, 3 фрегата, 1 шнява — на радостяхъ открыла общую пальбу, но оставалась въ дальнемъ отъ насъ разстоянiи, не рѣшаясь напасть.
Мы ушли въ Ревель, а шведы въ Гельсингфорсъ; по слабости и неопытности своей, кажется что мы ихъ боялись, а они насъ. И сбылась пословица, что изломаннаго лука двое боятся! Затѣмъ вся эскадра наша и съ покупными въ Англiи кораблями, пришла въ Кронштадтъ; а шведская эскадра была вытѣснена изъ Гельсингфорса нашими галерами и береговыми батареями и ушла въ Карлскрону.
Финляндiя была покорена сухимъ путемъ, но на морѣ владычество осталось еще спорнымъ. Государь былъ очень огорченъ неудачей, и хотя утѣшалъ себя тѣмъ, что–де первую пѣсенку можно и зардѣвшись спѣть, однако отдалъ адмирала и многихъ другихъ начальниковъ подъ военный судъ, за упущенiе непрiятеля, и многiе были разжалованы, отставлены или иначе наказаны.
Какъ быть, сказалъ контръ–адмиралъ Петръ Михайловъ: помучимся, такъ научимся.