Одинъ изъ проектовъ чудеснаго обогащенiя Россiи

_______

Земскiй кредитъ въ соединенiи съ государственнымъ — не какъ теорiя

Подъ такимъ заглавiемъ вышли недавно отдѣльной брошюркой 12 страничекъ, въ которыхъ излагается — вѣроятно новый и лучшiй, по мнѣнiю автора, — способъ надѣленiя Россiи имущественнымъ кредитомъ, а также и избавленiя ея отъ тѣхъ затрудненiй, въ которыя она поставлена ликвидацiей государственныхъ кредитныхъ установленiй и другими подобными мѣрами нашей финансовой администрацiи. Предметъ брошюрочки, какъ видятъ читатели, въ высшей степени интересенъ и заслуживаетъ вниманiя.

Посмотримъ же, какова мѣра, предлагаемая г. Леономъ Геллеромъ, авторомъ этой брошюрочки.

Одно уже заглавiе статьи г. Геллера довольно оригинально и заслуживаетъ вниманiя уже потому, что до прочтенiя ея довольно трудно положительно объяснить себѣ, что значатъ здѣсь слова: не какъ теорiя; но ознакомившись со статьею, легко понять смыслъ этихъ словъ. Изволите видѣть, г. Геллеръ предлагаетъ не какую-либо несбыточную теоретическую, а практическую мѣру: таково по крайней мѣрѣ его личное мнѣнiе; а такъ-какъ и по его понятiямъ теоретическое и научное – однозначащiя выраженiя, синонимы, то и слѣдуетъ изъ этого, что г. Геллеръ или не знаетъ политической экономiи и науки о финансахъ, да и не считаетъ нужнымъ знать ихъ, или же, не смотря на знакомство свое съ ними, ни во что не ставитъ добытыя уже наукой истины. Къ такому навѣрное выводу придетъ каждый, кто, зная политическую экономiю и теорiю финансовъ, ознакомится со статейкой г. Геллера. Такимъ образомъ выходитъ также, что слова не какъ теорiя поставлены г. Геллеромъ или въ пику экономистамъ, ученымъ, теоретикамъ, или же съ цѣлью отрекомендовать себя уже однимъ заглавiемъ, какъ человѣка, не раздѣляющаго увлеченiй теоретиковъ, какъ человѣка практическаго, дѣльнаго, и однимъ уже этимъ поставить себя выше какихъ-либо ученыхъ экономистовъ и финансистовъ, изъ которыхъ, если только не всѣми, то конечно многими недовольно, и не безосновательно, наше общество. Посмотримъ же, чемъ предложенiе г. Геллера лучше предположенiй нашихъ болѣе или менѣе ученыхъ экономистовъ и финансистовъ, чемъ выше и лучше ихъ г. Геллеръ, чемъ практичнее онъ ихъ, а также, чтó такое, по его понятiямъ, значитъ быть практическимъ, дѣльнымъ человѣкомъ по отношенiю къ государственно-финансовымъ вопросамъ и мѣрамъ.

Г. Геллеръ начинаетъ свои разсужденiя нѣкоторыми изъ доказательствъ невозможности устроенiя у насъ, въ настоящее время, частныхъ земскихъ банковъ, — доказательствъ уже не разъ повторенныхъ въ литературѣ, а потому и извѣстныхъ уже всѣмъ тѣмъ, которые слѣдятъ за разрѣшенiемъ нашихъ общественныхъ вопросовъ. Далѣе г. Геллеръ высказываетъ тоже не особенно–новую новость, а именно что Россiя богата.

«Но какъ бы ни была богата природа, она съ помощью одного труда, безъ содѣйствiя капитала, произведетъ немного. Капитала же — продолжаетъ г. Геллеръ — у насъ нѣтъ, не смотря на увѣренiя нѣкоторыхъ нашихъ ученыхъ экономистовъ, что у насъ черезчуръ много денегъ, и что изобилiе въ деньгахъ, въ особенности въ бумажныхъ, выпускъ которыхъ усилился во время войны, составляетъ главную причину всѣхъ недостатковъ нашего народнаго хозяйства. Если–бъ возможно было собрать точныя данныя о томъ, на сколько, послѣ усиленнаго выпуска бумажныхъ денежныхъ знаковъ, усилился у насъ вывозъ звонкой монеты промышленностью, туристами, крымскими татарами и т. д., то каждый–бы убѣдился, что въ общемъ итогѣ у насъ теперь гораздо меньше денежныхъ знаковъ, чѣмъ было до войны. Впрочемъ, если–бы у насъ въ обращенiи и находилось больше денежныхъ знаковъ, чѣмъ до войны, то возможно ли опредѣлить достаточность или недостаточность данной суммы иначе, какъ относительно къ ея назначенiю? Стóитъ лишь принять въ соображенiе, сколько намъ нужно теперь на устройство необходимыхъ только желѣзныхъ дорогъ и на другiе предметы, въ которыхъ мы до войны не чувствовали потребности, — для того чтобы убѣдиться, что суммы, находящейся въ обращенiи, далеко недостаточно на все это, и что слѣдовательно – денегъ у насъ нѣтъ.»

Мы съ умысломъ сдѣлали такую большую выписку изъ этой брошюрки: она во-первыхъ служитъ несомнѣннымъ свидѣтельствомъ, что, по понятiямъ г. Геллера, капиталы, деньги и денежные бумажные знаки — одно и тоже; а во-вторыхъ, что г. Геллеръ или не понялъ того что говорятъ наши экономисты, или считаетъ нужнымъ, для достиженiя своей цѣли, извращать ихъ слова. Многiе изъ нашихъ экономистовъ говорили, и весьма основательно, что у насъ не мало капиталовъ лежитъ непроизводительно; но никто изъ нихъ не говорилъ, чтобы у насъ было черезчуръ много капиталовъ, денегъ. Можемъ также увѣрить г. Геллера, что не только наши экономисты, т. е. всего на всего русскiе, но и иностранные экономисты, даже всѣ вообще сколько-нибудь образованные иностранные финансисты, купцы, государственные люди, считаютъ излишнiй выпускъ бумажныхъ денежныхъ знаковъ, несообразный съ требованiями промышленности страны, — зломъ. Такъ думаютъ всѣ эти лица, русскiе и иностранцы, потому, что у нихъ глаза на тò чтобъ видѣть, а умъ на тó чтобъ разсуждать, изучать явленiя жизни, изучать науку, а не глумиться надъ нею и т. п. Всѣ истинно–умные и практическiе люди очень хорошо знаютъ и понимаютъ, что если многiе ученые и вообще занимающiеся наукою люди бываютъ, несмотря на всю ученость свою, сплошь и рядомъ близоруки то въ томъ, то въ другомъ отношенiи, такъ это только потому, что всѣ люди въ большей или меньшей степени близоруки, а не вслѣдствiе большаго или меньшаго знакомства съ наукой. Они понимаютъ также, что если иной и незнакомый съ наукой видитъ иногда тотъ или другой предметъ лучше того или другого ученаго, такъ это не вслѣдствiе своего незнанiя, а вслѣдствiе болѣе благопрiятныхъ обстоятельствъ, въ которыхъ находится онъ для разсмотрѣнiя этого предмета или вслѣдствiе особенной способности; но какъ бы ни были благопрiятны подобныя обстоятельства и какъ бы велика ни была подобная способность, этотъ человѣкъ можетъ видѣть и сознавать предметъ всегда лучше при знакомствѣ съ наукой, нежели безъ ея помощи.

Вѣрный своимъ убѣжденiямъ, до которыхъ онъ, какъ по всему видно, дошолъ безъ помощи науки, а такъ, собственнымъ своимъ умомъ, г. Геллеръ говоритъ далѣе, что «намъ теперь нуженъ по крайней мѣрѣ еще одинъ миллiардъ — деньгами (а это значитъ, по его понятiямъ, бумажками) для обращенiя въ государствѣ». Для полученiя этого миллiяарда — деньгами, т. е. бумажками, г. Геллеръ предлгаетъ между-прочимъ слѣдующую мѣру:

Предоставить землевладѣльцамъ и владѣльцамъ домовъ всѣхъ сословiй составить, посредствомъ выборовъ, въ каждой губернiи и уѣздѣ, отвѣтственные комитеты подъ непосредственнымъ наблюденiемъ представителей сословiй, для введенiя, по особо составленнымъ правиламъ, ипотечныхъ книгъ и постояннаго сообщенiя изъ нихъ отчетовъ въ столичныхъ и губернскихъ вѣдомостяхъ. Въ то же время учреждается въ столицѣ одинъ общiй для всего государства банкъ, подъ названiемъ государственнаго ипотечнаго банка, для котораго заготовляются особенные билеты подъ названiемъ государственныхъ ипотечныхъ кредитныхъ билетовъ, цѣною от 25 до 100 рублей — первоначально на 500 миллiоновъ, а впослѣдствiи и болѣе, по мѣрѣ надобности. Билеты эти передаются въ полномъ заготовленномъ количествѣ государственному ипотечному банку, который выдаетъ ими прямо, или чрезъ уѣздныя казначейства, ссуды подъ представленныя свидѣтельства ипотечныхъ комитетовъ, за подписями мѣстныхъ губернаторовъ, до 75 процентовъ противъ суммы оцѣнки имущества, съ платою ежегодно 4 процентовъ интереса и 1 процента на погашенiе. Ипотечные кредитные билеты принимаются всѣми казенными учрежденiями по полной номинальной цѣнѣ и вполнѣ замѣняютъ въ обращенiи теперешнiе кредитные билеты.

— Поступающiе въ ипотечный банкъ 4 процента съ билетовъ обращаются имъ, за вычетомъ расходовъ по администрацiи банка, на изъятiе изъ обращенiя и уничтоженiе теперешнихъ государственныхъ кредитныхъ билетовъ, съ тѣмъ однакожъ, чтобъ правительство впередъ прекратило выпускъ таковыхъ, а съ процента, поступающаго на погашенiе, выдаются новыя ссуды на тѣхъ же условiяхъ. Кромѣ этихъ бумажныхъ денегъ, т. е. ипотечныхъ билетовъ, государственное казначейство можетъ выпускать, по мѣрѣ надобности, размѣнные билеты, цѣною отъ 1 до 10 рублей, но должно обезпечить каждый подобный выпускъ звонкою монетой, изъ наличнаго государственнаго фонда, дабы имѣть дѣйствительную возможность, при предъявленiи этихъ билетовъ, выплатить по нимъ звонкой монетой.

Такова мѣра, предлагаемая г. Геллеромъ. Посмотримъ же, въ чемъ состоитъ практичность ея.

Предположимъ, что наша администрацiя осуществляетъ это предложенiе, эту мѣру. Свободныхъ денежныхъ капиталовъ у насъ теперь, относительно, крайне–мало, а потому и дороги они, что видно между прочимъ изъ того, что занимать и подъ вѣрный залогъ недвижимыхъ имуществъ можно у насъ теперь не иначе, какъ съ платой 10 и болѣе, 9, 8, 7 и никакъ не менѣе, да и то случайно, 6 процентовъ въ годъ. Банкъ г. Геллера даетъ, повидимому, возможность получать деньги за 4 процента въ годъ. Не правда ли? великое благодѣянiе, которымъ непремѣнно захотятъ воспользоваться рѣшительно всѣ, кому только будетъ это возможно! Ясно, что заемъ на такихъ условiяхъ долженъ казаться выгоднымъ рѣшительно для всѣхъ: и для тѣхъ, кому до-зарѣзу нужны деньги, и для тѣхъ, кому они вовсе не нужны. Имѣя напримѣръ домъ, я долженъ повидимому полагать, что для меня очень выгодно заложить его на такихъ условiяхъ — хоть бы съ цѣлью, напримѣръ, получивъ такимъ образомъ деньги, заняться учетомъ векселей или дѣлать ссуды подъ залогъ движимой собственности — даже изъ 6, не только 7, 10, 20 и болѣе процентовъ, какъ это водится между прочимъ и у насъ. Такимъ образомъ, повидимому, кредитъ у насъ значительно подешевѣетъ и каждый захочетъ по возможности воспользоваться этимъ обстоятельствомъ.

Но въ особенности захотятъ воспользоваться имъ тѣ изъ собственниковъ, которые хотя и не нуждаются въ деньгахъ, но понимаютъ, что очень выгодно занимать денежными знаками, которые при заключенiи займа, представляютъ собою извѣстное количество, вѣсомъ, — ну хоть мѣди или даже серебра низкой пробы, а при погашенiи займа будутъ представлять собою то же количество, но уже не мѣди или низкопробнаго серебра, а развѣ гнилыхъ досокъ и т. п. Другими словами, въ особенности захотятъ воспользоваться предлагаемымъ г. Геллеромъ способомъ займа тѣ, которые очень хорошо понимаютъ, что если теперь кредитный рубль равняется, болѣе или менѣе, пяти или шести седьмымъ или восьмымъ рубля звонкою монетою, то, въ случаѣ осуществленiя мѣры г. Геллера, кредитный рубль будетъ постоянно падать въ цѣнѣ и равняться сначала одной половинѣ, потомъ одной четверти, а тамъ и одной десятой, а можетъ-быть и одной сотой серебрянаго рубля.

Въ самомъ дѣлѣ, почему существуетъ у насъ теперь лажъ не только на серебряную и золотую монету вообще, но и на низкопробную мелкую серебряную монету? Не потому ли, что количество какъ одной, такъ и другой недостаточно у насъ, не удовлетворяетъ существующимъ требованiямъ на серебряную и золотую монету? И почему пала цѣна кредитнаго рубля въ сравненiи съ рублемъ серебрянымъ и золотымъ какъ не потому именно, что у насъ кредитныхъ билетовъ болѣе того количества, какое требуется для нашихъ промышленныхъ сдѣлокъ и ежедневныхъ оборотовъ? Стало-быть, по требованiю здраваго смысла, опыта, а также и науки, для того, чтобы не было лажа на серебряную и золотую монету, необходимо или уменьшить количество бумажныхъ денежныхъ знаковъ, или увеличить количество звонкой монеты, или же вообще принять мѣры, чтобы какъ количество кредитныхъ билетовъ, такъ и количество звонкой монеты соотвѣтствовало потребностямъ нашего общества. Г. Геллеръ самъ же говоритъ въ своей брошюркѣ, что звонкая монета у насъ, по рѣдкости своей, приняла въ настоящее время характеръ товара, и продается и покупается по цѣнѣ выше номинальной. Да потому–то и существуетъ этотъ фактъ, что и монета — товаръ, и притомъ не только въ настоящее время и у насъ, но и всегда и вездѣ она товаръ, а потому и участь ея обусловливается тѣми же экономическими законами, которые существуютъ въ мiрѣ и дѣйствительны для всѣхъ вообще товаровъ. Даже наши кредитные билеты — товаръ, хотя въ тоже время они и денежные знаки, а именно денежные знаки на столько, на сколько они представляютъ собою деньги и на сколько существуетъ потребность у насъ въ такихъ денежныхъ знакахъ, и на сколько представляютъ они собою товаръ, на сколько они суть дѣйствительно товаръ, т. е. извѣстнаго сорта бумага. Поэтому понизься ихъ денежное, правильнѣе — кредитное достоинство, вслѣдствiе значительнаго выпуска ихъ, до того, что никто не дастъ за 100.000 рублей такими бумажками, какъ кредитными цѣнностями, какъ обязательствами казны, и рубля серебромъ. Но и въ такомъ случаѣ они будутъ имѣть свою цѣну какъ товаръ, какъ испечатанные клочки бумаги, годные напримѣръ на выдѣлку новой бумаги и проч. Наоборотъ, извлеки ихъ правительство почти совершенно изъ обращенiя, не замѣни ихъ оно вовсе никакими подобными билетами и вмѣсто ихъ выпусти оно только звонкую монету, то въ такомъ случаѣ явится въ нашемъ обществѣ значительное требованiе на подобные билеты, явится значительный лажъ на оставшiеся изъ нихъ въ обращенiи. Это потому, что звонкая монета, при всемъ своемъ превосходствѣ предъ бумажными деньгами, имѣетъ и недостатокъ, а именно она все-таки довольно тяжела и объемиста. И какую-нибудь сотню–другую рублей звонкой, даже серебряной и золотой, не только мѣдной монеты тяжело, или, по меньшей мѣрѣ, неудобно носить постоянно въ карманѣ, тогда какъ иногда и многiя тысячи рублей въ бумажныхъ денежныхъ знакахъ легко укладываются въ небольшой бумажникъ. Но не смотря на такое достоинство свое, бумажные денежные знаки, т. е. своего рода векселя или заемныя письма правительства, которые какъ знаки, какъ представители извѣстнаго количества и рода товара — монеты — на столько цѣнны и на столько замѣняютъ собою монету, на сколько существуетъ въ обществѣ потребность въ такого рода денежныхъ знакахъ и на сколько состоятеленъ, по отношенiю къ своимъ денежнымъ обязательствамъ, такого рода векселедатель или заемщикъ. Почему мы въ прежнiе годы такъ же охотно, даже охотнѣе принимали рубль серебромъ кредитнымъ билетомъ, нежели звонкою монетою, а теперь предпочитаемъ эту послѣднюю? Не потому ли, что прежде каждому изъ насъ стоило только пожелать, и тотчасъ–же наши кредитные рубли, безъ всякихъ жертвъ съ нашей стороны, превращались въ монету надлежащаго качества; а теперь мы охотнѣе беремъ цѣлковый на томъ основанiи, что теперь цѣлковый стоитъ не 100, а 110 и болѣе копѣекъ кредитными бумажками? Почему–же теперь кредитный рубль стоитъ дешевле цѣлковаго? А потому, что теперь у насъ, относительно, мало цѣлковыхъ — не столько, сколько нужно ихъ нашему обществу, тогда какъ кредитныхъ билетовъ у насъ болѣе того, сколько ихъ нужно намъ, и это не смотря на наше безденежье, которое не уменьшится, а напротивъ, только увеличится съ умноженiемъ количества кредитныхъ билетовъ. Если бы этихъ билетовъ было у насъ недостаточно, и была бы потребность въ нихъ, то они ходили бы, по цѣнѣ, наравнѣ съ звонкою серебряною и золотою монетою, въ такомъ случаѣ могъ бы быть на нихъ даже лажъ, и каждый изъ насъ старался бы по мѣрѣ своихъ средствъ и надобности, промѣнять свою звонкую монету на кредитные билеты, а въ такомъ случаѣ нелишнимъ было бы для казны или, если вамъ угодно, для государственнаго банка, надѣлать новыхъ кредитныхъ билетовъ въ замѣнѣ звонкой монеты, а эту хранить до востребованiя ея обществомъ. Кромѣ того, если бы звонкая монета и кредитные билеты были равноцѣнны, какъ деньги, какъ товаръ, то казна бы наша не затруднялась немедленно удовлетворить потребности нашего общества въ серебряной и золотой монетѣ; въ такомъ случаѣ не нужно было бы намъ имѣть способныхъ администраторовъ, чтобъ явилось у насъ звонкой монеты столько, сколько нужно намъ ея, потомучто достаточно было бы, въ такомъ случаѣ, только одного приказа г. министра финансовъ — надѣлать золотой и серебряной монеты, и такого рода монета появилась бы у насъ такъ же скоро и въ такомъ же количествѣ, какъ теперь можетъ появиться у насъ еще новое значительное количество кредитныхъ билетовъ, въ случаѣ если отданъ будетъ г. министромъ финансовъ приказъ надѣлать новыхъ кредитныхъ билетовъ или же пустить въ обращенiе уже изготовленные на всякiй случай. Да нѣтъ! Надѣлать серебряной и золотой монеты не такъ–то легко, какъ надѣлать кредитныхъ билетовъ или бумажныхъ денегъ, потомучто металлъ, въ особенности такой металлъ какъ золото или серебро — одно, а бумага другое; одному одна цѣна, а другой — другая; для прiобрѣтенiя одного надо или имѣть побольше денегъ, или побольше трудиться, имѣть побольше средствъ, нежели для прiобрѣтенiя другой, т. е. бумаги на выдѣлку кредитныхъ билетовъ. Одни объясняютъ недостатокъ въ звонкой монетѣ тѣмъ, что Россiя прежде была богаче теперешняго; а другiе тѣмъ, что нѣтъ уже на свѣтѣ прежнихъ умныхъ людей — перемерли, значитъ: заграничные займы намъ также не помогли...

Однимъ словом, мѣра, предлагаемая г. Геллеромъ, принадлежитъ къ разряду мѣръ, которыхъ не одобритъ ни одно изъ сколько-нибудь образованныхъ и здравомыслящихъ правительствъ, хотя чуть ли не каждый день предлагаются подобныя мѣры лицами, не имѣющими ни малѣйшаго понятiя объ условiяхъ народнаго благосостоянiя. Подобные прожектеры обыкновенно воображаютъ, что какъ для нихъ самихъ главная задача жизни состоитъ въ добыванiи денегъ, такъ точно въ этомъ же состоитъ и назначенiе правительствъ, а такъ-какъ правительства сильнѣе частныхъ лицъ, то — думаютъ обыкновенно такiе прожектеры — правительства могутъ не только чеканить монету изъ металловъ, но даже чеканить ее изъ бумаги, или что тоже, требовать отъ своихъ подданныхъ, чтобъ они считали бумагу не бумагой, а такимъ же металломъ, какъ золото и серебро и т. п.

Г. Геллеръ говоритъ положительно, что предложенiе его «удостоилось общаго одобренiя со стороны финансистовъ–практиковъ.» Это собственныя его слова; но не смотря на такое увѣренiе его, мы смѣемъ увѣрить читателей и даже самого г. Геллера, что такого общаго одобренiя его предложенiя или мѣры со стороны финансистовъ–практиковъ не было и быть не могло. Финансисты–практики, испытывая и на себѣ зло отъ излишняго выпуска кредитныхъ билетовъ и тому подобныхъ по нерацiональности своей финансовыхъ мѣръ, не могутъ одобрить подобнаго предложенiя, тѣмъ болѣе, что они практики по части финансовыхъ оборотовъ, а это значитъ, что они ясно видятъ разницу между бумажными и металлическими деньгами; къ тому же между ними есть люди, которые изучаютъ и знаютъ политическую экономiю, вполнѣ сознаютъ политико-экономическiе законы, а потому, какъ изъ личныхъ выгодъ, такъ и по причинѣ пониманiя общности и взаимности интересовъ вообще, они ничего такъ не желаютъ, какъ всеобщаго исполненiя экономическихъ законовъ. Да и между финансистами–практиками есть люди, которые понимаютъ, что политико-экономическiе законы не придуманы хитрыми головами, а только раскрыты мыслящими людьми, изучавшими мiръ, человѣчество, народы и условiя ихъ существованiя и благосостоянiя, и что эти законы лучше всевозможныхъ отличнѣйшихъ положительныхъ законовъ, а именно потому, что они — законы естественные, непреложные, неизмѣнные. Вотъ еслибъ г. Геллеръ сказалъ, что предложенiе его удостоилось общаго одобренiя со стороны нѣсколькихъ, немногихъ, ему болѣе или менѣе извѣстныхъ финансистовъ–практиковъ, то противъ этого мы не могли бы сказать ни слова, потомучто очень хорошо знаемъ, какихъ родовъ и видовъ бываютъ финансисты–практики. Есть напримѣръ финансисты–практики, для которыхъ всякое средство хорошо, лишь бы только оно доставило имъ доходецъ, деньгу; но есть и такiе финансисты–практики, которые разбираютъ средства, и только тѣ изъ средствъ считают хорошими, которыя дѣйствительно хороши и законны во всѣхъ отношенiяхъ. Мы очень хорошо знаемъ также, что перваго рода практики называютъ и считаютъ практиковъ втораго рода мечтателями, поэтами, теоретиками, — словом, по ихъ понятiямъ, пустыми людьми; но этого рода практики или мечтатели, пустые люди и т. п. лучше согласятся быть дѣйствительно–пустыми и во всѣхъ отношенiяхъ ничтожными людьми, нежели сдѣлаться практиками перваго рода.

Въ заключенiе мы считаемъ нелишнимъ обратить вниманiе какъ нѣкоторыхъ изъ нашихъ читателей, для которыхъ это окажется нужнымъ, такъ въ особенности г. Геллера, на слѣдующее обстоятельство. Судя какъ по заглавiю, такъ въ особенности по результативности вообще статьи г. Геллера, надо полагать, что г. Геллеръ не больно-то уважаетъ политическую экономiю, даже и вовсе не знаетъ и не хочетъ знать ее; такъ и кажется, что онъ только изъ чисто–внѣшняго приличiя не говоритъ прямо экономистамъ: «вотъ я, и не зная вашей науки, придумалъ такую вещь, такую административную мѣру, которая не чета вашей, и до какой вы безъ меня никогда бы и не дошли; а это потому, что я не то что вы: вы всего–на–всего только ученые, теретики, а я практикъ — да какой еще практикъ!» И дѣйствительно, ни одинъ и самый плохой экономистъ въ мiрѣ не осмѣлился бы предложить подобной мѣры, ибо подобное предложенiе было бы столь же неумѣстно съ его стороны, какъ со стороны математика предложенiе считать дважды–два равнымъ не четыремъ, а напримѣръ двадцати. Мѣра, предлагаемая г. Геллеромъ, до того нерацiональна, до того вредна, что можетъ быть осуществлена только тамъ, гдѣ дѣйствуетъ исключительно одно кулачное право, гдѣ въ государственныхъ лицахъ нѣтъ не только ни малѣйшаго уваженiя къ праву собственности, а потому и личности гражданъ, но нѣтъ также и тѣни понятiя о достоинствѣ правительства. Можно смѣло утверждать, что какъ бы ни ошибались всѣ, и наши и иностранные экономисты, и притомъ не только въ вопросѣ объ имущественномъ кредитѣ, но и во всѣхъ другихъ финансовыхъ и общественныхъ вопросахъ; но такой грубой ошибки, въ экономическомъ и финансовомъ отношенiи, они, покуда по крайней мѣрѣ, ни разу еще не сдѣлали, — и не дѣлали, въ чемъ безъ сомнѣнiя охотно сознается каждый изъ нихъ, преимущественно потому, что худо ли, хорошо ли, но тѣмъ не менѣе все-таки изучали политическую экономiю, и потому много ли, мало ли, а все-таки прiобрѣли кое-что для себя и для другихъ отъ такого изученiя.