НАШЪ НАРОДЪ.
Мы не ошибемся, если скажемъ, что нашъ Министръ финансовъ — одинъ изъ тѣхъ государственныхъ людей Россiи, которые опираясь на свою нравственную силу, много могутъ, для блага своего очечества, хотѣть, смѣть и дѣлать.
Съ одной стороны, онъ силенъ довѣрiемъ къ нему Правительства и государства; съ другой стороны — свойствами его личности и дѣятельности, которыя заключаются въ слѣдующемъ принципѣ: всякаго выслушать, все поменять и, потомъ, дѣйствовать.
Недавно, живое примѣненiе этого великаго принципа государственнаго человѣка — получилъ вопросъ, вопросъ жизни или смерти для народа и для Россiи — вопросъ податной.
Теперь, стоитъ на очереди для того же народа и для той же Россiи вопросъ о питейномъ положенiи.
Увы? вопросъ о пьянствѣ сталъ важнѣйшимъ вопросомъ внутренней жизни Россiи!
И не будетъ преувеличено наше слово, если мы скажемъ, что нѣтъ человѣка на Руси въ нынѣшнее время, который не возлагалъ-бы на правительство надежду, что оно этотъ вопросъ, какъ-бы некрасиво ни было называть его вопросомъ о пьянствѣ, вопросомъ о кабакахъ, — признаетъ безотлагательнѣйшимъ изъ всѣхъ государственныхъ вопросовъ нынѣшняго времени.
Затмѣвать или смягчать вопросъ этотъ иллюзiями — невозможно.
Доколѣ потребленiе водки будетъ злоупотреленiемъ ея, а злоупотребленiе ея, то есть пьянство, будетъ органическимъ, а не случайнымъ послѣдствiемъ дѣйствующаго питейнаго положенiя, дотолѣ церковь и духовенство будутъ мертвы, школа будетъ химерою, хлѣбные магазины будутъ пусты, недоимки будутъ возрастать, сельское хозяйство и всѣ виды промышленности будутъ обходиться какъ теперь — баснословно дорого, повальныя болѣзни, скотскiе падежи, пожары и неурожаи будутъ опустошать цѣлыя полосы Россiи, а народъ, въ этой ужасной обстановкѣ, будетъ становиться все слабѣе и физически и нравственно, до той минуты, пока треть населенiя всей Россiи не идiотизируется окончательно.
Кабакъ въ настоящее время сталъ для пьющаго крестьянина на Руси все. У него нѣтъ уже церкви, нѣтъ дома и семьи, нѣтъ школы, нѣтъ рынка, нѣтъ общества, нѣтъ правительства, все сосредоточилось въ кабакѣ! Это печальная истина, которую подтвердитъ всякiй крестьянинъ изъ конца въ конецъ Россiи.
Но этого мало. Независимо отъ того, что кабакъ раззоряетъ матерiально, разслабляетъ физически, и развращаетъ нравственно крестьянина, кабакъ въ силу того, что питейный доходъ составляетъ наибольшую сумму государственнаго дохода, находится внѣ дѣйствительнаго, правительственнаго и общественнаго надзора. Самый заклятый врагъ правительства и общества можетъ изъ кабака сдѣлать школу самаго опаснаго политическаго и нравственнаго растлѣнiя народа. Полицiя, губернская администрацiя и общество не смѣютъ подчинить кабакъ безпощадно-строгому контролю: ни одно сельское общество не смѣетъ ни закрыть, ни запретить кабакъ. Оттого всякiй, кто видалъ Россiю въ Россiи, знаетъ, что если въ ней 200 т. кабаковъ, то въ то же время каждый изъ этихъ кабаковъ есть публичный домъ.
При этихъ условiяхъ — какое значенiе можетъ имѣть народное образованiе?
Всякiй пойметъ, что не только оно на дѣлѣ образовывать не будетъ, не только будетъ встрѣчать неотразимое препятствiе въ своемъ развитiи, но можетъ подчасъ весьма легко сдѣлаться орудiемъ такого зла для Россiи, которое послѣ никакими мѣрами нельзя будетъ исправить.
Нашъ народъ раздѣляется теперь на пьющихъ и непьющихъ. Пьющихъ гораздо меньше, это правда; но кто знаетъ Россiю, знаетъ и то, что каждый пьющiй крестьянинъ или просто пьяный, по своему влiянiю на бытъ крестьянина, стоитъ трехъ непьющихъ. Общество предлагаетъ школу: два пьяныхъ крестьянина на сходкѣ принуждаютъ общество отказаться отъ школы, и школы нѣтъ. Тоже явленiе во всемъ, въ каждой сторонѣ крестьянскаго быта: трезвая куча людей не понимаетъ извѣстнаго понятiя, извѣстнаго слова; объяснять это слово и это понятiе беретъ на себѣ крестьянинъ пьяный , и общество начинаетъ понимать то, что прежде не понимало, такъ, какъ понимаетъ крестьянинъ пьяный.
Отсюда переходъ къ факту самому важному.
Вся трезвая часть народа есть та Россiя древняя, крѣпкая и здоровая, которая носитъ въ себѣ нравственный идеалъ церкви, въ одно и тоже время сознательно и безсознательно; возлѣ, въ массѣ крестьянъ пьющихъ и пьяныхъ, этотъ идеалъ день - ото - дня исчезаетъ все больше и больше.
Съ исчезновенiемъ этого идеала, крестьянину сдѣлаться безъ вѣры, безъ сознанiя народности, безъ сознанiя нравственности — ничего не стоитъ; этотъ переходъ можетъ состояться въ одно мгновенiе.
Разъ, что онъ состоялся, пьяный крестьянинъ, оторванный отъ нравственнаго мiра своего быта, своей старины, является чѣмъ-то въ родѣ нравственнаго кастрата, гнетомаго одною только похотью: чувствуя себя испорченнымъ, онъ находитъ дикое наслажденiе въ искаженiи другихъ.
Такое происходитъ явленiе самое опасное для государства, но въ тоже время самое обыкновенное и естественное: на трезвую массу народа, пассивную въ дѣлѣ храненiя вѣры и нравственности, начинается активное, разрушительное нравственное влiянiе людей напившихся не столько до чертиковъ, сколько до разрыва съ бытовою жизнью своего народа!
Вотъ нравственный процессъ, происходящiй въ народѣ подъ пьяную руку, процессъ страшный, потому что противъ него безсильна не только образовательная школа, но и само правительство, и сама церковь! Мы сказали, что школа, при дѣйствiи этого процесса, можетъ быть даже вредна! Да, мы это сказали, и это живая правда. Школы есть хорошiя, школы есть дурныя; учителя есть хорошiе, учителя есть дурные. Если учитель неумышленно или умышленно дуренъ, то въ обоихъ случаяхъ проводникомъ его дурнаго влiянiя на школу является опять же пьяный крестьянинъ: кривду учителя онъ толкуетъ массѣ крестьянъ сто разъ кривѣе, и со дня на день дурная школа, въ союзѣ съ пьянымъ молодчикомъ, могутъ цѣлую деревню самымъ незамѣтнымъ образомъ оторвать отъ церкви, отъ народа, отъ всѣхъ его идеаловъ!
Тогда, такой народъ является орудiемъ какого-угодно ученiя, какой-угодно страсти.
Здѣсь мы останавливаемся. Мы сказали довольно, чтобы доказать какъ велика опасность для нашего государства отъ пьянства не только терпимаго, но даже, хотя и безъ всякаго злаго умысла, поощряемого силою существующаго порядка.
Если нельзя отъ народа требовать, болѣе чѣмъ отъ насъ, какой-то исполинской, нравственной силы то соблазнъ, подставляемый на каждомъ шагу кабаками, не есть-ли видъ поощренiя пьянства?
Даже болѣе того! Изъ разныхъ концовъ Россiи поступаютъ извѣстiя, что народъ проситъ и пытается противодѣйствовать пьянству, но крылья у него, для этого противодѣйствiя, подрѣзаны.
Чего же мы дерзаемъ просить?
Немногаго!
Только двухъ вещей, въ виду того, что теперь начинается народное образованiе.
1) Полной свободы всякому обществу противодѣйствовать пьянству, и
2) Пересмотра питейнаго положенiя на тѣхъ же основанiяхъ, на которыхъ пересмотрѣно было положенiе о податяхъ, то есть, съ выслушанiемъ мнѣнiй и отзывовъ представителей всѣхъ сторонъ русской жизни.
Тогда спрошенное правительство, спрошенное земство, спрошенные фабриканты — скажутъ все, что освѣтитъ и уяснитъ этотъ вопросъ такимъ свѣтомъ, и такими данными, при помощи которыхъ государственный умъ Министра финансовъ съумѣетъ найти и представить правительству исходъ, достойный его и Россiи.
Кн. В. Мещерскiй.
===========
Статистика: